Глава II
Две дороги.

...Две дороги извечно разные сойдутся,
В один путь сольются.
Извечные враги, друзьями назовутся,
Воедино навстречу ему...
    Летопись.

- Погоди, погоди немного. Значит так, давай по пунктам. Как
тебя зовут, еще раз?
- Эиван Ин`аэниа - слово и приказ повелительницы Аэлиаллы.
- Ладно, допустим. Дальше. Ты эльф, так?
- На грязном языке людей наш род называют так.
- Хорошо, а мы тебе зачем?
- Слово и приказ повелительницы Аэлиаллы.
- Опять двадцать пять! Сань, я что-то не понимаю, куда мы
попали? Страна не пуганных идиотов? Необъятные  просторы материков
<белой горячки>? Одно из двух: или мы сошли с ума, или все здесь
помешались. Иван:
- Эиван, - поправила Павла эльфийка.
- О господи, да не важно, представь себе: раннее утро, голова
раскалывается, а тут к тебе заявляюсь я и говорю, дескать ты должен
ехать со мной, а на все вопросы, кстати вполне уместные, отвечаю, что
все это дескать приказ Ивана Израилича из Пензы. Как тебе это?  
- Никак, - крякнул Саша, плюхаясь на стул, - в ее случае никак.
Жерар, ну сколько можно ждать?
Хозяин трактира как будто только и ждал этих слов.
- Вот ваше пиво, милостивые господа, - проговорил он стукнув о
стол парой кружек.
- Сань, я тебя не понял: Как это никак? - удивился Павел.
- А так, это ее мир, она его знает, и ей есть куда пойти и есть что
делать. В конце концов у нее есть выбор.  А мы? Скажи мне, вот ты
понял, что это отнюдь не Россия, и вообще не та Земля к которой мы с
тобой привыкли. Что ты собираешься делать дальше? 
- Что ты этим хочешь сказать?
- Как что, я хочу сказать, что надо поступить так, как раньше
поступали в подобных нелепейших случаях: стараться поменьше думать.
- Замечательно, - закатил глаза Павел, - просто прекрасно! Я
умываю руки. Делай что считаешь нужным.
- Ладно, так куда мы должны с тобой ехать, прекрасная дева
лесов?
Эльфийка приняла этот шуточный эпитет как должное, и кивнув
проговорила:
- Велением повелительницы Аэлиаллы мы отправляемся в Аэрун
столицу девственного Эльфейна.
- В Аэрун, так в Аэрун, - кивнул Саша, - когда отправимся?
- Как можно скорее, - деловой тон Саши как видно устраивал
эльфийку больше чем бесконечные и бестолковые словоизлияния Павла.
Павел демонстративна громко отхлебнул пива.
- Время не терпит, но допить это зелье вы успеете, - скривилась
Эиван.
- Хоть на том спасибо, - хмыкнул Павел.
Допив <зелье> ребята вслед за Эиван покинули трактир без
названия к явному облегчению трактирщика.
Всю дорогу из деревни со звучным названием <Ершовка> Павел
громко стенал о своей неудавшийся судьбе, о головной боли и о
нежелании ехать в какой-то там Эльфейн, тем более по велению какой-то
там лесничихи с острыми ушами, но тупыми мозгами.
Когда под ноги легли зеленые луга за место грязных дорог
Ершовки Эиван остановилась и два раза призывно свистнула.
- :встань передо мной, как лист перед травой, - пробурчат
недовольный всем и вся Павел, - жди, Сань, сейчас горбунок подоспеет.
Вдали раздалось звонкое ржание, слова Павла оказались
пророческими. Саша поднял глаза и обомлел, навстречу, лоснясь
холеными боками, летели трое коней.
- Черный мне, - раздалось справа.
Саша повернулся на голос. Павел стоял сверкая как новенький
пятак вперив взгляд в черного как смоль жеребца. Куда только
подевалось его плохое настроение.
- Ладно, договорились, - примирительно кивнул  головой Саша.
Он не любил пустых споров. Тем более  знал, что если Павлу что-то
настолько приглянулось взять это будет возможно только с
дополнительным балластом в роли самого Павла, дабы тот так вцепится
что не оторвешь. Тем более, что второй <горбунок> цвета лебединого
пера сам подошел к Саше и фыркнув ткнулся носом в руку, чем сразу же
пленил его сердце. 
Дальше события развивались хуже. Мало того, что ребята еще не
разу в жизни не сидели в седле, так еще  как выяснилось эльфы не
признавали таких вещей как узда и бравый вид странствующего рыцаря
с грехом пополам удался только Саше. Зато Павел выглядел и
чувствовал себя ближайшем родственником мешка с картошкой. Через
некоторое время, когда Павел отбив все что только можно, с грехом
пополам приноровился к неспешной рыси, Саша уже чувствовал себя
как будто с рождения из седла не вылезал и, догнав Эиван, он о чем-то с
ней беседовал. Павлу слало любопытно и как бравый наездник он
пришпорил коня пятками и тут же обхватив мускулистую шею проклял
все на свете. Гром, как звали умного жеребца, тут же сбавил набранный
было темп и пошел медленнее. Павел дал себе зарок - больше таких
опытов не проводить, хотя бы до той поры пока он не будет
чувствовать себя также уверенно как Саша.
Спустя час езды Павел проклял все на свете. Мало того, что он
отбил все что можно было отбить, так еще где-то в районе пятой точки
раздался предательский треск рвущейся материи.
- Вот дьявол!
- Что, братишка, теперь по большому не снимая штанов ходить
сможешь?
- Не смешно, - Павел обильно залился краской.
Эиван чуть попридержала коня и поравнялась с ребятами.
- Что случилось? А понятно: это и к лучшему скоро Нишан так
и так стоило сменить это тряпье на что-нибудь поприличнее.
- Тряпье, нет ты слышал, Сань, тряпье! - возмутился Павел, - эти
отличные фирменные джинсы она тряпьем обозвала!
- Ну не знаю фирменные там или нет, но это было раньше, а
теперь это точно тряпье. А приборохлиться за чужой счет я точно не
откажусь.
- Не думаю что тут можно найти что-то подходящее:
- Нишан - портовый город, - перебила Павла Эиван, - туда
привозят товары со всего мира. Я думаю, вы найдете что-нибудь  по
вкусу.
- А как у нас с финансами? Я например на нуле, - вцепившись
правой рукой в луку седла, Павел попытался левой наглядно
продемонстрировать гулкую пустоту карманов, но чуть не свалился и
решил предоставить право голоса языку а не рукам.
- О деньгах не беспокойтесь, один зажиточный гном, что держит
в Нишане банк, многим обязан моему народу и мне в том числе.
- Ага, связи - это хорошо, - с видом знатока часто закивал Павел,
- а вот дырявые портки - это плохо.
- Точно поддакнул Саша!
Наступила секунда гробовой тишины. А потом: Сначала
хихикнул Павел:
Секунды через три ребята смеялись в полный голос судорожно
цепляясь за луки седел. Эиван смотрела на них с таким испугом, что
заметив ее взгляд, Павел на мгновение прервал ржание и выдавил:
- Ага! Белый: Совсем горячий.
Саша выпал из седла. За ним с небольшим отрывом последовал и
Павел. Схватившись за животы ребята катались по земле. Эльфийка не
знала что ей делать и как к этому относиться. Ведь она не знала, что у
всех людей на чьи горемычные шеи в неполные сутки обрушилось
столько необычного и шокирующего такой момент рано или поздно
наступает.
Отсмеявшись, Павел познал еще одну премудрость верховой
езды: лучше не слезать с лошади, когда первый раз в седле, а путь еще
не кончен. Чуть только он уселся, и конь потрусил вперед, в глазах у
Павла вспыхнули все вселенские светила, а ноги и некое место в
простонародие именуемое пятой точкой отозвались острой болью.
- Эиван, сколько еще нам ехать? - сквозь боль проскрежетал
Павел.
- Часа два, - бесстрастно отозвалась эльфийка.

***

Серколин готовился к празднику весны. День торжества никто не
знал заранее, его какими-то хитрыми способами вычисляли маги и за
неделю объявляли горожанам на главной площади.
В этом году праздник весны выпал на шестое апреля. Тридцать
первого марта у трибуны на главной площади собралось чуть ли не все
население столицы соединенной империи Гаимира. Четверо стихийных
магов в одеждах своих орденов объявили об этом знаменательном дне
во всеуслышанье. И началось:
Каждый год на неделю Серколин превращался в разворошенный
муравейник. Каждый год рыночный люд потирал руки в предвкушении
барышей. Ведь каждая семья старалась как можно вкуснее и богаче
накрыть стол, ярче разодеться, одарить подарками, хоть самыми
дешевыми, родню, знакомых и друзей. Кто был беден радовался чуть ли
не больше всех остальных, ведь на той же главной площади  велением
императора появлялись совершенно бесплатные бани и лавочки с
одинаковой и простой, но чистой и теплой одеждой, а в день праздника
накрывался огромный стол, такой что хватало места всем без
исключения. И не одному из простых горожан не приходило в голову,
что восхваляя прекрасное вино - они восхваляют обычную колодезную
воду, а  уминая заморские деликатесы - жуют ту же кашу, что и в
простые дни легко получить бесплатно в любом приюте нищих. Но даже
тут, слившись с толпой незримо присутствовали маги боевого ордена.
Не раз случалось, что какой-нибудь малец из нищей семьи впервые
попав на праздник весны начинал теребить мамин передник жалуясь,
что вместо вкусных заморских конфет, что с таким восторгом ест его
сестренка, ему постоянно попадаются кусочки черствого
подплесневелого хлеба. И не знал тот мальчик, как ему повезло что в
этот раз он так и не попробовал конфет. Ведь после праздника к его
матери подойдет просто одетый молодой человек, или благообразный
старец, и даст за него толстый тяжелый кошель с золотыми. И с этого
момента жизнь его круто переменится. Теперь уж точно не будет ни
вонючей канавы, ни зимних холодов, ни латаной-перелатаной хламиды,
ни голода когда живот сводит так, будто кишки завязываются в
прихотливые узлы: Мать конечно поплачет о <незавидной> судьбе
мальца попавшего в руки к этим чудовищам магикам, но не долго. Детей
нарожать не проблема, а денег полученных за сына хватит ой как на
долго. 
Вся академия магических искусств обрадовалась возможности
встать на уши, что незамедлительно и сделала. Даже великий совет во
главе с Лоритолем стоял на ушах словно какой-нибудь послушник
только что освоивший азы управления миражами. Даже архимаг бегал
по академии с такой довольной улыбкой, что ордену целителей
становилось страшно за его душевное равновесие.
Единственным хмурым созданием в академии, а может и во всем
Серколине был Гельмих. Тяжкие мысли не оставляли его с момента
разговора с Лоритолем и вот так уж совпало, что выстраданное решение
созрело как раз в канун торжества.
Маг аккуратно сложил и убрал в сундук одежду белого с серыми
цветами и облачился в черно золотые, пристегнул на грудь справа
черную с золотыми прожилками бляху: мантикор вставший на дыбы -
знак боевого мага вне степеней мастерства, поправил инкрустированный
драгоценными камнями и все тем же золотом аксельбант - знак магистра
боевых искусств, некоторое время покрутился около зеркала, стряхивая
несуществующие пылинки, наконец тряхнул головой и решительно
шагнул в открывшееся окно перехода.

***

В главной башне боевого ордена дозорный маг чертыхнувшись
сверил отпечаток ауры творившего, с его ступенью дозволенной магии
и аккуратным почерком канцелярской крысы записал факт
использования Гельмихом Протом переходного заклятья пятнадцатой
ступени к множеству таких же строчек. В канун весеннего праздника все
маги как одержимые куда-то скакали будто зайцы, дозорный уже сбился
со счета и устал записывать, поломав должно быть пятое перо. Ему еще
повезло, что в это время на переходные заклятия распространялась
льгота, облегчавшая  работу - не надо было отслеживать конечный
пункт перемещения, но если бы дозорный не поленился и отследил куда
же приспичило отправиться магистру, то выпучиными глазами и
отвисшей от удивления челюстью он бы не ограничивался, а боевому
ордену, наплевав на канун праздника срочно понадобилось бы поднять
тревогу и в полном вооружении отправиться вслед за магом.

***
Гельмих почувствовал, как чья-то железная рука вырвала его из
переходного заклятья как слепого щенка за шкирку и с размаху
швырнула на  жесткую гальку. Он встал на четвереньки, помотал
головой и с трудом поднялся. Гельмих сразу понял, что что-то не так.
Догадка прокатилась холодным потом по спине: магии не было!
Он огляделся. Крошечный островок, ощетинившийся как еж
скальными обломками, хаотично разбросанными то тут то там, посреди
черной мертвой жидкости по недоразумению смахивающей на море.
Под ногами похрустывал черный как смоль щебень.
- Привет, Гельмих.
Звук этого голоса заставил мага вздрогнуть. Побледневший, со
сжатыми от волнения кулаками он повернулся на голос. Оседлав один
из обломков, чуть улыбаясь на него смотрел его ученик, Эйрот Илн.
- Эйрот, - прошептал маг.
- Скорее нет чем да, - мотнул головой так похожий на Эйрота
парень, - во мне много от Эйрота, но меня ты знаешь под другим
именем, Ин Вирэм. Тебе это что-то говорит?
- Тьма: - бледными губами выдавил Гельмих.
- Опять неверно, не Тьма: скорее это переводиться как
<противоположная сторона света>. Мы с тобой встречались:
Помнишь? Давно: очень давно: Ты тогда был чертовски юн, даже не
так: не чертовски а пошло юн. Кстати в мыслях наш общий знакомый
окрестил меня темным Эйротом. Правда забавно?
Он рассмеялся звонко и беззаботно, смехом так похожим на смех
Эйрота.
- Что тебе от меня надо?
- Опять двадцать пять: - усмехнулся темный Эйрот, -  теперь
еще уподобься своему ученику и поинтересуйся не нужна ли мне твоя
чертовски светлая душа.
- Он здесь? - взволнованно спросил  Гельмих.
- Нет, но был: кстати он мне понравился. Очень смешной
парень. Так верит во все эти ваши байки о свете и тьме.
Он опять расхохотался.
- Зачем я здесь?
- Вот, этот вопрос гораздо лучше первого, - довольно кивнул
темный Эйрот, - ты здесь для разговора.
- О чем мне с тобой разговаривать, Темный?
- Ой ли! Темный. Ну да ладно, какая в сущности разница:
Темный так Темный: А разговаривать мы будем на важную тему, я
конечно мог бы сказать что о судьбе вашего бедного разнесчастного
мирка, но увы: Разговаривать мы будем о небольшом должке:
помнишь?
Гельмих побледнел еще больше и кивнул.
- Ну вот, - Темный Эйрот расцвел, - замечательно! Одной
проблемой меньше!
- Что ты от меня хочешь?
- Вот! Вот это мне нравиться! Деловой разговор! На самом деле
не пугайся: Ничего такого уж страшного мне от тебя не нужно. Просто
твой портальчик распахнется немного не в том месте на которое ты
рассчитывал: Второй раз за этот грешный день.
Темный Эйрот снова расцвел в улыбке.
- Ты ведь любишь толковых ребят? Знаю! Ты прирожденный
наставник. Вот это-то мне от тебя надо. Не больше не меньше. Там где
ты окажешься будут двое ребятишек, тоже пошло юных. Узнаешь ты их
легко: Никогда еще не носил наш бедный Гаимир таких странных
людей. Твой тот который длинноволосый, зовут его Павлом. Веди его в
То`офом Град: ну тот что на Истенском плато в землях людей неба и
попутно учи всему, что сам умеешь. Второго оставь эльфам: Вот и вся
моя просьба. Сделаешь?
- Придется: - сжав кулаки так, что ногти впились в ладони
кивнул Гельмих.
- Да не волнуйся ты так! Паренек способный даже очень,
схватывать будет быстрее чем ты объяснишь. И если ты мне поверишь,
то никакой он не темный миссия, эту роль я нахально оставляю себе. А
он просто способный парень с очень нужной для этого заблудшего
мира судьбой. А теперь иди и ни о чем не переживай, все не так уж и
паршиво:
Темный Эйрот щелкнул пальцами и чуть в стороне распахнулось
окно перехода. Очень странное: маревно красное с темно-синими
протуберанцами и разводами.
Гельмих обречено побрел к окну, когда его настиг голос Темного
Эйрота:
- Кстати, чуть не забыл: В То`офом граде тебя будет ждать твой
незабвенный ученик. Об этом я позабочусь. До свидания, магистр:
Не успел Гельмих обернуться на голос, как окно перехода
внезапно подалось вперед и проглотило его.
<Переходная заклятие вне степеней мостерства:> - успел
подумать маг. А потом волной цунами на него нахлынула потерянная
было магия.
Окно перехода грубо исторгло Гельмиха в какой-то темной,
унылой подворотне. Маг пошатнулся сделал пару неуверенных шагов и
прислонился лбом к холодной стене. Некоторое время он просто стоял;
его трясло.
Господи, как давно это было: Я почти все забыл, и вот на тебе
напомнили: Раз данное слово надо держать. Даже если это слово дано
Тьме. Даже если это слово идет наперекор всем устоям и принципам:
Слово мага - нерушимо.
Гельмих несколько раз глубоко вздохнул, оторвался от стены, и
тут же потеряв равновесие снова схватился за нее. Наконец он взял себя
в руки и сделал первый неуверенный шаг. С каждым новым шагом
Гельмих приходил в себя. Вот уже и спина выпрямилась, намекая на
величавую осанку мага высокого ранга, и ноги не заплетались а
наоборот все тверже и тверже попирали грязные, плохо подогнанные
булыжники мостовой, и когда, свернув за угол, Гельмих вышел на
широкую чистую улицу в нем не осталось и следа от того слабого и
подавленного человека; миру явился властный магистр боевых
искусств, маг вне степеней умения: Гельмих Прот. 
Гельмих шел куда глаза глядят. Немногочисленные прохожие
почтительно расступались и прижимались к стенам. В этом городе
магов уважали в отличии от столицы. Честно говоря Гельмиху было все
равно куда идти, он знал точно, раз уж Темный смог вытащить его из
заклятья перехода с такой легкостью, то уж путь к будущему ученику
укажет наверняка.
Так оно и вышло:

***

- Ну, как тебе, - Павел уставился на Сашу горящими глазами.
- Нормально:
- Что значит нормально! - возмутился Павел, - Я может быть всю
свою сознательную жизнь мечтал о чем-то подобном, а ты говоришь
нормально.
- Паш:
- Что Паш? Сам-то вон нисколько не изменился! Таких же
кожаных  штанов и в нашем мире полным-полно, а уж о куртке и
говорить нечего, ты ж ее даже поменять отказался.
- Я с ней сроднился:
- Да бог с ней! Ты еще раз скажи, мне идет?
- Топ модель:
- Черт! Опять ты за свое? Я можно сказать имидж полностью
поменял, через себя переступил, а он топ модель!
- Паш отстань. Я тебе сказал нормально, значит нормально:
Тут из-за вешалок с одежной вынырнула Эиван. У Павла глаза
еще больше заблестели.
- Эиван, ну хоть ты то оцени:
- Это стоит двадцать золотых, - невозмутимо отозвалась
Эльфийка, - это дорого, даже очень.
- Да нет, - замахал руками Павел, - я не о том! Как? Смотрится это
все на мне?
Эиван придирчиво осмотрела поворачивавшегося то так, то этак
Павла и ответила:
- Хорошо. Но вот только с этой одеждой у тебя могут быть
проблемы:
- Это еще какие? - вскинул брови Павел.
- Черный с золотым - цвета ордена боевых магов. Правда никто
не запрещает простым людям носить эти цвета: Но вот почему-то еще
не один простой человек  не осмеливался щеголять по улице в черно
золотом.
- Это ничего, - заверил ее Павел, - значит я буду первым. Да и
кстати о первом: Все с покупками закончили?
Саша кивнул.
- Ну тогда есть предложение пропустить по пивку и перекусить.
Эиван, ты расплатилась? Ну тогда пошли.
Через несколько минут путешествия по улицам Нишана в поисках
трактира счастливый Павел обратился к эльфийке:
- Эиван, послушай, это что из-за моего наряда люди так к стенкам
прижимаются?
Эльфийка кивнула:
- Конечно, я ведь тебе говорила, что черное с золотым носят
только боевые маги, а ты еще и куртку соответствующую подобрал с
приподнятыми плечами, как по последней моде этого ордена: только
золотых мантикоров не хватает.
- Это хорошо, - расцвел Павел, - это мне нравится, а ты говорила
неприятности:
- Неприятности могут начаться в любой момент, - оборвала его
Эиван, - допустим в трактире. Нишан портовый город, да к тому же
неподалеку земли Горлгорофов. Граница. Здесь много магов боевого
ордена. Людей они держат в страхе. Не потому, что им так хочется,
просто сами люди их побаиваются, но знают, что без них эти рептилии
давно присоединили и Нишан и окрестные земли к своим владениям.
- А кто это такие, эти гор: ну в общем рептилии эти?
- Горлгорофы - очень опасные войны. Они чувствуют себя
комфортно как в воде, так и на суше. Земли в глубине материка их не
интересуют, сказывается любовь к воде, а вот земли подле океана
подвергаются постоянным набегам.
- Так почему же ваши маги не могут с ними справиться. 
-  Нам. Это не надо, а почему маги людей не могут от них
избавиться... спроси у них.
- Вернемся к нашим баранам, - крякнул Саша, - что делать будем
с костюмом Павла.
- А что будем делать? Может пронесет и ничего не надо делать?, -
засуетился Павел, - Я думаю, что если проблемы не начались до сих
пор, они не начнутся вовсе.
- Неприятности не начнутся? - хмыкнул Саша, - С тобой-то? Не
смеши меня. Давай-ка сменим одежду пока не поздно?
Павел посмотрел на эльфийку, в его глазах читалась немая
просьба: <Может быть, можно что-нибудь сделать и без смены
имиджа?>
- Нет, одежду менять необязательно,  - успокоила Павла Эиван, -
а чтобы избежать неприятностей... есть один способ. У людских магов
существует странный не-то обычай, не-то урок. Маг как бы уходит в
себя. Считается, что таким образом он видит мир с другой стороны.
- У нас это называлось медитацией, - кивнул Саша.
- Нет, это не медитация, - мотнула золотистой челкой Эиван, - тут
другое. Маг не сидит на месте, и не впадает в транс. Он просто уходит в
себя, ни с кем не говорит, никого не слышит. И это продолжается ни час
и ни два, а гораздо дольше - день, неделю, месяц. Он ходит, обедает,
ужинает, спит, читает книги, посещает увеселительные заведения. В
общем, все как всегда, но вот в чем тут дело: все это, весь мир, видится
ему по-другому. Он скорее не видит, а понимает. Представь себе
выражение: <Я вышел на улицу и понял много людей, понял
растревоженную конским копытом лужу...> Вот примерно так. Понятно?
Ребята переглянулись. Вдруг Саша расплылся в улыбке.
- Понятно-то, понятно... но вот обидно, что невыполнимо...
- Это еще почему? - Встрепенулся Павел.
- А потому, мой многоуважаемый демагог, что заткнуть тебя
даже на секунду не представляется возможным.
- А вот и неправда! Если я захочу, я все смогу!
- Приятно слышать. Вот и давай проведем генеральную
репетицию. Уходи в себя, не замечай никого, не слышь никого, а
главное помолчи немного, а то у меня и так голова от всего этого
заболела, а тут еще ты со своим бесконечным речитативом.
 - Голова у тебя с похмелья болит, а не от меня, - надулся Павел, -
и между прочем, не так уж я и много говорю.
- Бла, бла, бла, - улыбнулся Саша, - демагог.
- Я не демагог, я говорю только по делу. И если надо всегда
смогу и помолчать сколько нужно. Это не сложно - помолчать.
- Ну вот и помолчи! Кончай трепаться и начинай молчать,
перестань видеть и начинай понимать. Хоть потренируешься.
- Ладно, - еще больше надулся Павел, - а то ты начал говорить
словно старец-волшебник. Или философ-недоучка.
Весь оставшийся путь до трактира прошел в тишине. Павел
замолчал, и выпало главное разговорное звено. Ведь Саша от природы
был не особо разговорчивым, а Эиван была эльфийкой.
Саша шел и огладывался по сторонам. Интересный город. Не
похож ни на один из земных городов. Такие города любят изображать
на иллюстрациях в романтических книгах о прошлом, или о сказочных
мирах, да и то перевирают все и вся. То они у них слишком уж чистые,
то наоборот, не улица - сточная канава. Здесь же ни то ни другое,
золотая середина: улица, мощенная черными булыжниками, обрамлена
тротуарами, ни чистая, ни грязная, в общем нормальная улица. И помоев
тут нет, зато есть канализационные люки. Удивительно. Уж этого точно
ни на одной картинке нет.
Молчание Павла затянулось, на удивление, так что Саша даже
начал беспокоится, и все чаще поглядывал на друга. Тот тупо
уткнувшись в землю мерил шагами улицу.
<Вот ведь вжился в образ!> - думал Саша, - <А что если ему
нельзя молчать, что если он заболеет от этого?>
Эта мысль Саше понравилась. И следующие пять минут он ее
обдумывал с каждой стороны. Наконец расхохотался и решил
поделиться выводами с другом:
- Паш, слышишь?
Павел не отозвался.
- Паш, у тебя здорово получается. Но ты смотри не
переусердствуй, а то заболеешь... - некоторое время он думал, чем
можно заболеть от долгого молчания и наконец выдал, - трисичухой!
Павел никак не отреагировал на шутку друга. Саша посерьезнел.
- Павел, это не смешно, отзовись.
Павел все так же тупо печатал шаги. Саша разволновался не на
шутку - мало ли что могло случиться со словоохотливым от рождения
Павлом в этом наполненном магией мире, если вдруг ему пришлось
надолго замолчать.
- Пашка! - крикнул он на него, и несильно ударил по плечу.
Вернее попытался ударить... В какой-то момент, Павел увернулся,
перехватил руку друга и отбросил его в сторону.
Эиван наблюдала за происходящим с широко открытыми
глазами.
Саша поднялся и попытался схватить Павла за плечи, но ничего
не добился кроме очередного полета в пыль мостовой.
Эиван мотнула золотистой челкой и, подойдя к Саше, помогла
ему подняться.
- Что происходит? - бешено вращая глазами закричал на нее
Саша.
- Я не знаю как это у него получилось, но, похоже, Павел ушел в
познание.
Некоторое время Саша переваривал сказанное эльфийкой, потом
обхватил себя за голову и простонал:
- Нет это мне кажется, я просто сошел с ума или спился. Да у
меня белая горячка, а это все, - он махнул рукой на испуганного
молочника, - галлюцинация.
Молочник, услышав непонятное слово, быстро помахал рукой
около носа, как бы отгоняя муху и припустил вниз по улице громыхая 
раздолбанной тележкой.
- Нет это не галлюцинация, - спокойна проговорила Эиван, -
просто у твоего друга явный талант к магии.
Саша оглянулся в поисках друга, но того и след простыл. Много
людей сновали туда-сюда, но не было среди них Павла.
- Эиван, куда он делся? - не на шутку разволновался он.
- За угол зашел только что, - кивнула головой в сторону поворота
эльфийка и поспешила вдогонку, - быстрее, его нельзя оставлять одного
в таком состоянии.
- Да куда он денется... - проворчал Саша, сворачивая вслед за
Эиван с главной улицы в тощий, зажатый с двух сторон
расширявшимися кверху домами.
Но за поворотом Павла не оказалось... И в многочисленных
лавочках тоже.

***

Гельмих шел не оглядываясь. Он уже определил где находится. 
Нишан - портовый, пограничный город. Да, да, он что-то слышал о
возмущении астрала в этом районе, но возмущение было
незначительным и никто не соизволил проверить окрестности. Одно
дело горлгорофы и темные маги, совсем другое небольшие возмущения
которые, кстати говоря, возникали с завидной периодичностью в
разных областях Гаимира. Кто бы мог подумать, что это явление
темного мессии? Быть может по его вине, вине пожизненного должника
Ин Вирэм. Да. Гельмих помнил все события той далекой ночи как
сейчас. Когда он, еще молодой и не опытный маг забрался в своих
стремлениях узнать все и сразу слишком далеко и перенесся в глухой
обиженный жизнью мир. Обиженный жизнью, но не смертью... Тогда,
его собственная жизнь висела на волоске. И вот тогда-то он и
смалодушничал. Попал в вечные должники к Ин Вирем, другой стороне
света, к тьме, другими словами. И вот настала пора расплачиваться.
Если тьма что-то хочет, даже если это и выглядит безобидно, жди
подвоха, жди неприятностей. Но отказаться от договора он не мог.
Казалось, Ин Вирэм уже тогда знала, что молодой и не глупый парень в
дальнейшем превратиться в магистра боевого ордена, в члена Великого
Совета, и в магистра ордена целителей. А магистр - это не просто набор
звуков; и когда Тьма  вырвала молодого испуганного пацана из
промозглого словно свежая могила мира, он  узнал одно, что даже Ин
Вирэм это удалось с трудом, и если он не выполнит обещание,
произойдет что-то ужасное. Он долго над этим думал... Как поступить
когда тьма потребует к ответу, а что она потребует он ни на минуту не
сомневался, тьма не забывает своих должников. Десятки лет он ждал
когда же это случиться, и вот, это случилось. И теперь, готовый
казалось  к любой сумасшедшей просьбе тьмы, он растерялся. Все эти
годы он пытался представить, что может попросить тьма, и с каждым
годом, с увеличением знаний, он представлял эту единственную просьбу
все более и более ужасной. Если еще вчера он думал, что вот этого он
ни за что не сделает, потому что хуже этого уже и быть не может. А на
следующий день, пришли новые знания, и он понимал, что вчерашнее
это ничто по сравнению с тем, что на самом деле она может попросить.
И что возможно вчерашнее это еще можно попробовать сделать, только
бы она не просила сегодняшнего. И так продолжалось изо дня в день, из
года в год и вот уже минуло несколько сотен лет с той злополучной
ночи и Гельмих готов был ко многому, но он не был готов к такой
просьбе. Он не мог поверить, что тьма просит его о таком пустяке,
всего лишь взять нового ученика. Он остановился у лавочки по продаже
табака.
- Черногорского, - попросил он худого как скелет продавца. Тот,
порывшись под прилавком, достал обтянутый чем-то блестящим брикет.
- Две серебром. Прокашлял продавец.
Гельмих приподнял брови:
- Почему так дорого? Всегда же одна была?
- Неурожай в прошлом году у гномов случился. Мало привезли.
Даже без магии Гельмих видел, что продавец безбожно врет, но
настроение магистра не располагало к спорам, так что он расплатился,
взял сверток и к большому разочарованию продавца молча пошел вверх
по улице. Продавец вяло взял серебро и, вздохнув, спрятал его в
кошель. Он-то надеялся поторговаться с магом, поспорить. Это опасно,
конечно, но реклама того стоит, ведь и так его лавочка обречена на
успех. Люди видели что магистр купил табак именно у него, а не у
соседа по другую сторону, а кто не видел, тому расскажут. Значит в
течении недели, а то и больше, люди будут покупать табак только у него.
Эх вот если бы еще и поторговаться удалось...
Гельмих остановился, и, сорвав сургучную печать, открыл
сверток. Медленно набивая трубку он оглядывался по сторонам.
Хороший, чистый городок, можно сказать богатый. Почти как
Серколин, но немного по-другому. Богатство Серколина наигранное,
неестественное, вызванное изобилием магии и, конечно же, тем, что он
столица. А здесь богатство естественное, живое, заработанное купцами
и мореходами. Вон несколько окон в доме напротив тускло меруают
лиловым огнем в магическом зрении. Эта семья смогла оплатить услугу
боевого мага наложившего охранное заклятье.
Гельмих раскурил трубку и глубоко затянулся. Первая затяжка -
самая сладкая, но в этот раз он поперхнулся. По улице шел молодой
человек лет двадцати пяти облаченный в цвета боевого ордена.
Поначалу маг не обратил на него особого внимания, ну что,
спрашивается, удивительного в молодом боевом маге на улицах Нишана
- пограничного города. Но когда молодой человек подошел ближе,
Гельмих заметил, что парень красуется в одеждах отнюдь не боевого
ордена, хоть и очень похожих, что в принципе негласно запрещалось.
Но этому маг не удивился бы, молодой человек решил рискнуть,
произвести на кого-то впечатление своим бесстрашием, не брезгуя, во
всяком случае, и некоторыми предосторожностями, ведь обозначений
боевого ордена (мантикоров) на его одеждах не было. Удивило мага
состояние юноши.  Он шел в магической прострации, причем довольно
сильной. А это удается далеко не многим адептам уже готовящихся
стать магами. Вернее сказать, что это-то и было тем барьером, через
который должен был перепрыгнуть адепт чтобы стать полноценным
магом, а не остаться рыночным фокусником. Самое плохое, что парень
вошел в это состояние сам, без чьей-либо помощи и, похоже, совсем
недавно. Забыв о зажатой в зубах трубке, Гельмих рванул к парню.
Дело в том, что то состояние, в которое он вошел было ничем
иным как преддверием, первой, самой слабой ступенью того, что маги
называют магическим или истинным зрением. А самое ужасное, что
подготовленные адепты первый раз входили в него под присмотром
учителей в маленьких комнатушках без окон. Чтобы снизить
вероятность шока из-за переизбытка информации. А этот парень мало
того что сам вошел в состояние восприятия магического, так еще и на
главной улице Нишана. Однако как у него развито магическое чутье. В
общем-то именно оно увлекло паренька с главной улицы в подворотню,
но этого было мало. Поэтому Гельмих распустил ауру, накрывая парня,
и мягко потащил в ближайшую дверь. Ментальный поводок к
удивлению мага напрягся и грозил порваться. Юноша оказался сильнее
чем он думал. Но все же после нескольких секунд борьбы парень
нырнул в ближайшую дверь, вслед за ним вошел Гельмих.
- Дверь на замок, - рявкнул он очумевшему хозяину дома, -
подсобка, чулан, подвал, без окон есть?
Хозяин дома часто закивал, указывая на небольшую дверь в
конце заставленной мешками комнаты. За дверью оказалась лестница
вниз. Плохо, много окон, слишком ярко освещенное помещение...
- Магистр, там люк в правом дальнем углу, - послышался
участливый голос хозяина.
Ага, вот он! Раздался треск. Деревянный люк разлетелся в щепки
под взглядом мага. Ветхая деревянная лестница ниже. Вот, это уже
лучше. Маленькая комнатка, на стенах полки с выстроившимися как на
параде бочонками с соленьями и маринадами. Тусклый магический
огонек под потолком. Лицо юноши передернуло как от спазматической
боли. Плохо, очень плохо, он уже начал чувствовать магию, и гораздо
острее чем надо бы. Огонек мигнул и погас. 
- Эй, хозяин, - позвал маг.
- Да, господин, - в тускло освещенном проеме появилось лицо
хозяина.
- Огня, живого огня, еды и вина или чего крепче, и много. Все
оплачу. Поменьше разговоров. Из дома не выходить в дом никого не
пускать. Поменьше перемещаться. Кто еще в доме?
- Только я, - отозвался уже напуганный голос.
- Замечательно, - сам себе кивнул Гельмих, - сделай все что я
просил и сиди где-нибудь, а лучше попытайся заснуть. Свитки есть?
- Есть, господин, - голос уже заметно дрожал.
- Не пользуйся, - коротко приказал Гельмих, - теперь иди
выполняй... вот задаток, лови.
Гельмих кинул туго набитый кошель.
- Да и приготовь одну комнату. Зашторь все окна, убери мебель,
ковры, гобелены, картины... в общем: голые стены, потолок и пол.
Ясно?
- Понял, господин, понял, рад услужить, вмиг сделаю, -
приободрился голос.
 Гельмих посмотрел на юношу. Тот сидел на корточках,
уставившись в одну точку. На верху что-то с грохотом упало, по лицу
юноши пробежала тень боли.
- Ой как плохо, совсем никуда не годиться... -  прошептал маг, -
как бы поздно не было.
Гельмих встряхнул руками, как бы сбрасывая с ладоней
несуществующую воду и мягко прикоснулся ими к вискам юноши.
Некоторое время он сидел не шелохнувшись, потом снова встряхнул, и
так несколько раз, пока проем вверху не просветлел и его не окликнул
хозяин  оккупированного дома:
- Господин, вот еда и настойка гно... - затараторил было он, но
маг его резко оборвал.
- Тише, - шикнул он, - больше ничего не нужно. Часа два-три
попытайся поспать, или хотя бы полежи на одном месте, а потом
приготовь комнату. Если все сделаешь быстро и правильно, получишь
второй такой же кошель. И тише, всеми богами заклинаю, если еще хоть
что-нибудь громыхнет или заскрипит... Я и без твоей помощи комнату
очищу, только боюсь в этом случае деньги тебе больше вообще не
понадобятся. Понял?
Хозяин дома часто закивал. Простолюдин попался на удивление
понятливый, или это просто близкая граница обязывает...
Со стороны юноши послышались частые булькающие звуки.
Гельмих обернулся. Еще хуже чем он думал... Юноша на грани, его
разум настолько перегружен информацией, что инстинкты пытаются его
расслабить любым способом. Юноша с жадностью умирающего от
жажды пил крепчайшую гномью настойку.
Тут лицо юноши посерело, и кувшин с недопитым напитком
вывалился из рук и мягко звякнув раскололся надвое. Он обхватил
голову руками и широко распахнув глаза тихо застонал. Гельмих
чертыхнулся, как не вовремя! Кто-то пытается пробиться к нему с
мыслепосланием. 
"Гельмих, ты где?" - вспыхнул в голове голос архимига. У юноши
пошла носом кровь.
"Лоритоль, я в Нишане, не трогать меня пока сам не свяжусь!" -
мысленно закричал маг.
Архимаг озадаченно хмыкнул и ... давление сошло на нет. Юноша
кулем рухнул на пол. 
Гельмих не знал что ему делать. После такого шока юношу могло
спасти только чудо. И Гельмих вдруг неожиданно даже для себя самого
запел. Тихо-тихо. Песню из далекого детства, песню давно уже
умершего менестреля.

Он пел плавно раскачиваясь в такт словам. Не зная сам зачем
поет, и почему именно эта песня выплыла из пучины забвенья, чтобы с
новой силой заиграть в лучах солнца, спустя века после смерти ее
создателя. Гельмих не умел петь, да и место не располагало, что может
получиться из музицирования в тесном погребе среди бочек с
соленьями, прогнивших стен и холодного земляного пола? Погреба не
любят музыку и глушат ее любыми способами: искажают, перевирают,
мерзлой сыростью затыкают рот исполнителю, нагоняя кашель и озноб.
Но эту песню слушали все. И бочонки и дощатые стены, не знавшие
рубанка, и холодный пол стал не таким холодным, лишь бы исполнитель
так беспечно севший на сырую землю допел до конца. А сам погреб, что
есть силы помогал словам обрести красоту и насыщенность,
возможную, казалось, только в специально для этого построенных
храмах и соборах.
Когда Гельмих допел и открыл глаза, он поймал на себе
внимательный взгляд юноши. Тот сидел на корточках, прислонившись к
стене, и смотрел на него мягко, изучающе, так как может смотреть
только человек которому дозволено видеть и понимать гораздо больше
чем другим. 
- Красиво, - проговорил он, - а чья это песня?
- Одного менестреля, бродячего музыканта, - улыбнулся маг, - я
даже не помню как его зовут, это было так давно...
- Менестрель, - произнес юноша удивленно, потом должно быть
что-то вспомнив погрустнел и кивнул, - да менестрели - бродячие
певцы... я знаю. Значит все правда, - кивнул он каким-то своим мыслям.
- Ты помнишь что с тобой случилось? - как можно мягче
спросил маг.
Юноша кивнул.
- А ты понял что?
Юноша пожал плечами. И вдруг рассмеялся:
- Вы маг, да? Странно получилось, мы-то хотели избежать
встречи с вами, при помощи этого... - его лицо передернуло от
накативших воспоминаний, - а получилось совсем наоборот. Странно...
Он поднял с пола кусочек слипшейся земли и внимательно
разглядев со всех сторон медленно размял между пальцами. Гельмих
понял, что если что-то не сделать, юноша вернется к прежнему
состоянию.
 - А это оказывается опасно смотреть не глазами, - вдруг сказал
юноша, - опасно, но интересно...
Тут Гельмиха прошиб пот. Он понял, что парень разглядывает
комнату истинным зрением, и это после случившегося! Невероятно! Ему
несказанно повезло, ведь он встретил будущего мага с потенциалом
побольше своего.
- Может быть познакомимся? - улыбнулся Гельмих.
- Почему бы и нет. Я Гаино... - начал было он, но как будто
передумал, пожал плечами и представился по новой, - я - Павел
Башилов. 
- А я Гельмих Прот, надеюсь твой будущий учитель.
Юноша удивленно поднял брови и вдруг разозлился:
- Черт, а вам-то я зачем понадобился? Как появился здесь, так ни
одного шага сам и не прошел. То туда меня, то сюда меня, а хочу ли я
туда или сюда? Может я вообще домой хочу! Понятно! 
Он размахнулся и со всей силы огрел кулаком ни в чем не
повинную стену. Скривившись от боли он облизнул языком разбитые
костяшки.
- Дай-ка я посмотрю, - как ни в чем не бывало попросил Гельмих.
Паша с опаской выставил вперед разбитую руку.
- Пустяк, сейчас пойдет, - проговорил Гельмих, пряча в бороде
улыбку. Сколько раз он уже слышал это собственными ушами набирая
учеников? Сколько раз посмеиваясь о подобном рассказывали учителя
и деканы? Кто посчитает? И всегда действовал неписаный закон:
больше, как можно больше магии. Заинтересовать - вот главное.
С пальцев мага срывались голубоватые снежинки и перелетали к
ранкам на костяшках, одна, две, три и вот уже целый рой снует туда
сюда по руке ошарашенного Павла. 
- Щекотно, - удивленно поворачивая рукой, проговорил он.
- Это хорошо, - улыбнулся Гельмих, - подожди минутку, сейчас
они исчезнут.
И правда, снежинки померкли и толи растаяли, толи всосались в
кожу.
Павел с удивлением разглядывал абсолютно здоровую руку.
- А как... ой! - начал он, но что-то чуть выше головы Гельмиха
привлекло его внимание. Спустя мгновение до мага донесся
раздраженный голос Лоритоля:
"Гельмих, я больше не могу ждать! Я могу говорить?" - несмотря
на разницу в положении последнее архимаг произнес без сарказма, если
магистр так обрывает его, значит имеет на то причины.
"Да, простите, возникли проблемы но уже решились."
"Черт, и у тебя проблемы!"
Гельмих брезгливо скривился. Похоже где-то далеко в Серколине
архимаг со злостью сплюнул на дорогой ковер, вложив в этот плевок
все раздражение, усталость и... почему-то растерянность.
"Что случилось?"
"Гельмих, я так понял что ты в Нишане?" - архимаг взял себя в
руки.
"Да, повелитель."
"Хорошо... Вернее плохо! Очень плохо. Я не спрашиваю каким
ветром тебя туда занесло, не важно. Но что ты собираешься делать?"
"В каком смысле?" - удивился Гельмих.
"Что? Ты ничего не знаешь?" - настала пора удивляться
Лоритолю.
"Что случилось?"
"Что! Да то! То что горлгорофы прорвали границу и пошли в
наступление и как раз подле Нишана!"
"Что?!" - Гельмих не мог поверить в услышанное.
"То!" - архимаг сорвался на крик, - "Мы не можем в Нишан
порталы открыть, а все местные магистры, чтоб им провалиться, по
случаю праздника весны сорвались в Серколин."
До ошарашенного Гельмиха начал доходить смысл сказанного.
"Так что, я..."
"Да! Черт возьми! Ты единственный хоть что-то умеющий маг на
весь Нишан. Остальные всё шушера, и без чуткого руководства ничто.
Вся Нишанская верхушка со мной тут рядом прохлаждается!"
"А почему порталы не можете открыть?"
"Это ты разберись почему? Не можем и все! Как будто астрал
сместился, мы открываем порталы, а они открываются черт знает где!
Уже жертвы есть, Сутор по колено в земле вынырнул... года два ноги
восстанавливать будем."
"Так что мне делать?"
"Что-нибудь делай! Я тебя учить буду? В башню беги с мелкими
разберись. Ведь связаться в этом проклятом Нишане, у меня только с
тобой получилось."
"Как такое возможно?" - Гельмих все никак не мог придти в себя.
"Разберись!" - прорычал Лоритоль, - "Чай не мальчик уже.
Главное, беги в башню, бери всю силу что там есть, все до капли. Не
церемонься еще накопится, а у нас только одна попытка, если не
выйдет..." - архимаг выругался на одном из забытых языков, да притом
столь витиевато что Гельмих сразу пришел в себя.
"Синхронизируем точки соприкосновения..."
"Другой разговор... принимай."
На мага посыпалось множество чисел. Похоже Лоритоль решил
пойти во банк и открывать только один портал на всех. Поток чисел
прекратился. Некоторое время Гельмих думал, хотя "думать" не то
слово которым можно описать то чем занимался маг. Намертво
впечатанные заклятия обрабатывали все сами, он лишь связывал
полученное воедино. Для него не было множества чисел, каждое число
представлялось магом как ниточка, узелок, цепочка, рисунок,
последовательность цветов, ассоциации, морской бриз, образы. Перед
ним в астрале  постепенно вырисовывалась картина, будущее заклятие,
вернее шаблон заклятия чуть изменяя и подправляя его он сможет
ворожить почти мгновенно. Наконец маг остался доволен и посыпались
ответные цифры. Теперь заклятия синхронизированы и если что-то
получится, то получиться правильно, если конечно получится...
"Все, отправляйся в башню! Я свяжусь с тобой через... ладно. Я
сам разберусь..."

***

Нишан окружала каменная стена испещренная бойницами и
наскоро замазанными трещинами; шрамы частых и безрезультатных
нападений пиратов. Невдалеке от берега на волнах покачивалась
торговая шхуна, но несмотря на долетевший до всех ушей слух о
грядущем наступлении горлгорофов она не торопилась войти в
спокойные гавани пограничного города. Ведь прочертить ту
единственно правильную линию по которой капитан смог бы обойти все
подводные ловушки, было под силу только магу с берега, но тот к
немому ужасу зажатой между двух огней шхуны не торопился это
сделать. Но мага тоже можно было понять, что стоит команда
обреченного судна по сравнению с жертвами если огромные черепахи
горлгорофов беспрепятственно подойдут к стенам Нишана.
За судьбой корабля следил просоленный словно пивная закуска
старший сотник. Из под кустистых бровей озаренную закатным солнцем
гладь сверлили обрамленные сетью морщинок на удивление чистые
голубые глаза. Правую щеку, обезображенную рваным шрамом, то и
дело сводило в нервном тике. Мужчина снял стальной шлем и
взъерошил короткие с проседью волосы.
Рядом, опираясь на костяной посох, стоял старик, облаченный в
небесно-голубые одежды погодного мага. Длинная седая борода нервно
подергивалась. Старец близоруко прищурился на спокойное море и
утерев выступившие слезы обратился мужчине:
- Может быть успеем провести? Пока тихо?
Сотник крякнул и сплюнув в бойницу мотнул головой:
- Нет, проводить его мы не будем, если успеет пусть уходит.
Задницей чую, нехорошая эта тишина. Ждут они.
- Чего, - не понял маг.
- Чего, чего, - сотник нахлобучил шлем на арбалетный столб и
почесал лысеющую макушку, - того и ждут, когда мы его поведем. Под
водой они, задом чую.
Старик прищурился.
- Не знаю, там не очень уж и глубоко.
- Там где шхуна, там да. А вот дальше немного, там течение
размыло дно на многие мили. Вот там-то они и засели, задом чую.
- Что ж ты с таким задом в сотниках ходишь? Подался бы в
академию, глядишь со временем свой факультет открыл бы. Какой-
нибудь "Задо-предсказательный", - старик ржаво захихикал, довольный
своей шуткой.
Но сотник не засмеялся, он вскочил на ноги и снова уставился на
корабль; правая щека задергалась словно заведенная.
- Да что ж он делает, медузы его сожри!
Старик прервал хихиканье и сощурившись попытался разглядеть
что же так взволновало война. Поначалу он не заметил ничего
необычного, а потом его сросшиеся брови удивленно взметнулись
вверх. Шхуна медленно ползла к берегу. На носу муравьями сновали
люди, беспрерывно перевешиваясь через борта они всматривались в
темную гладь бухты Пьера Камринара в надежде заметить ловушки. 
Маг и воин стояли пытаясь угадать когда же наступит тот миг,
когда капитану дерзкого корабля изменит удача и из глубины со
скоростью стрелы на взлете вынырнут черные металлические копья
толщиной с добрые бревна, вынырнут и тут же погрузятся обратно,
ожидать следующую жертву или повеления мага чтобы переместиться
на новое место. А дырявый словно решето корабль в мгновение ока
затонет, увлекая на глубину не успевших отплыть людей.
Минуты бежали, а корабль мотаясь наугад туда-сюда выбирал тот
единственный верный путь к спасению. Это было невозможно.
Удачливость капитана превосходила все пределы.
Сотник непроизвольно вскрикнул, когда совсем рядом с судном,
хищно вспенив воду вынырнула острая черная балка. Через секунду до
его слуха донеслись заглушенные расстоянием испуганные крики
моряков. На корабле свернули еще один парус, капитан пытался снизить
скорость насколько можно. Теша себя надеждой заметить невидимое.
Это было невероятно, но шхуна приближалась  к концу
защитного кольца. Лицо сотника побледнело, его задница гудела от
нехороших предчувствий.
Команда шхуны взорвалась радостными воплями. Они не раз
ходили в Нишан и приблизительно знали где обычно обрывается
"путеводная нить", подсвеченная магией вода, единственный верный
путь через сеть ловушек. Капитан судна совершил невозможное: прошел
защитное кольцо без помощи магии.
Сотник вперился взглядом в рдеющий кровавым, закатным
светом горизонт. Вода там взметнулась столбами. Из глубины одна за
другой выныривали огромные черепахи. Темные с зеленью панцири
лоснились кровью, отражая закатные лучи, костяные, крепкие словно
гномья сталь они скрывали в изъеденных червоточинами внутренностях
тысячи кровожадных рептилий. Толи сама природа зачем-то наделила
черепах такими панцирями, толи горлгорофы сами выдалбливали эти
проходы, сотник не знал, но зато он знал, что когда черепахи подойдут
вплотную к стенам спасения не будет. Ведь это же плавучие крепости к
тому же наделенные каким никаким, а разумом.
- Тревога! - срывая связки, заорал сотник.
Мага рядом с ним уже не было, его голубое одеяние на миг
промелькнуло в близи внутренних ворот и скрылось в хитросплетении
городских улиц.
Сотник сплюнул в бойницу, уступил место солдату и, сняв со
столба шлем, помог приладить тяжелый автоматический арбалет.
Крепость всколыхнулась разбуженным муравейником, а
черепахи, следуя указаниям хозяев повторяли путь удачливого капитана.

***

Саша курил в тени большего кряжистого дерева очень похожего
на дуб, но с большими круглыми листьями и мягкими белесыми
кисточками вместо желудей. Вместе с Эиван они оказались тут, пройдя
через незапертую калитку, за которой оказался милый зеленый сад как
раз с этим толстяком посередине.
- Нет времени искать Павла, надо уходить из города, -
проговорила эльфийка, - судьба выбрала его путь.
Саша поперхнулся дымом.
- Ты что? Как можно его бросить? Он же как и я ничего не
понимает, он пропадет. Наш мир совсем не похож на ваш.
- Вот именно, что также как и ты, ты многого не понимаешь. 
- И что с этого? Бросать друзей не в моих правилах.
- Не в моих тоже, - кивнула эльфийка, - но Повелительница
Аэлиала это предвидела. Наши пути все равно бы разошлись, раньше
или позже. Мы должны уходить, назревает что-то нехорошее, только
люди этого не чувствуют. Вы слишком мало живете чтобы научиться
по-настоящему ценить жизнь. Более старшие народы уже покинули
Нишан.
- Тем более! Как я могу бросить Павла после твоих слов? Тебя я
знаю второй день, а Пашку уже бог знает сколько времени, тогда мы
пошли с тобой только потому, что другого выхода не было, а сейчас
мне плевать и на тебя, и на твои разговоры, и на твою Аэлиаллу. Вот уж
у кого теперь разные пути, так это у меня и у тебя остроухая.
Саша щелчком отправил докуренную до фильтра сигарету под
корни приютившего их дерева, кивнул Эиван и, развернувшись,
двинулся по направлению к главной улице.
Эльфийка некоторое время смотрела вслед, потом что-то
пошептала в перстень на пальце и резко выкинув вперед руку
выкрикнула короткую гортанную фразу. У Саши подкосились ноги и
как-то сразу весь осев он рухнул в траву.
Эиван подошла к распростертому на земле Саше и, приложив два
пальца к шее проверила его пульс, удовлетворенно кивнула и вдруг что-
то  выкрикнула на мелодичном языке лесного народа. Тут же как из-под
земли вынырнули два высоких черноволосых эльфа закутанные в
безразмерные неопределенного цвета плащи. Один из них сразу
направился к Саше, другой улыбнулся Эиван, что-то сказал-пропел,
вызвав странный румянец на бесстрастном лице эльфийской девы и
только потом присоединился к спутнику. Вдвоем они подхватили
бесчувственного Сашу под руки, закутали в длинные полы плащей и
растворились в тени сада. Эиван некоторое время стояла тихонько
улыбаясь мыслям, потом как бы очнулась, огляделась по сторонам и,
поправив золотистые волосы легкой походкой заскользила вглубь сада.