Глава III
Пириты.

Сирон, уткнувшись взглядом в пол, медленно шлепал  рядом со
мной, и дремал на ходу. Тусклые блики от масляной лампадки, играли
на каменном потолке и заплесневелых стенах. Вот как уже третий день
мы шли по бесконечным лабиринтам катакомб. Глаза устали от
однообразия. Катакомбы, про которые ходили многочисленные слухи и
байки, оказались просто грязным подобием канализаций. И нечисти
что-то почти не встречалось. Только в самом начале на магию
сползлось несколько бестий, покрытых роговым панцирем, но с ними
мы справились без труда. А дальше опять однообразие. Единственное
разнообразие было в ширине проходов. Они то сужались так, что
можно было пройти только по одному, боком, и скребя одеждой об
каменную кладку, то неимоверно раздавались вширь. Многочисленные
ответвления и повороты изрыли гигантским муравейником все
пространство под Серколином и окрестными землями. Пару раз на
нашем пути встречались поземные озера, похожие как две капли воды
друг на друга, закованные в каменные берега. Вода в них плескалась
мутная, черная как ночь и какая-то  липкая. Озера мы обходили по
набережной, и Мириам строго следил, чтобы никто не подходил к
берегу ближе, чем на три метра.
У второго озера мы остановились на отдых. Никому из нас и в
голову не пришло подойти ближе к неподвижной глади, и уж тем более
набрать воды, хотя наши запасы подходили к концу. Со стороны озера
постоянно доносились всплески и тяжкие вздохи, такие, что кровь у
нас, привыкших, казалось, ко всему, боевых магов стыла в жилах.
После привала, опять потянулись одинаковые проходы и
переходы, лестницы и залы, в которых  гулкое эхо наших шагов,
бесконечно повторяясь, сливалась в нескладную и хаотичную
какофонию звуков.
Поначалу, я старался запомнить путь, но когда Мириам уверенно
повернул за двести тридцать первый поворот, похожий как брат близнец
на все предыдущие, я плюнул на все, и прекратил эти безнадежные
попытки.
В одном, на первый взгляд, ни чем не примечательном коридоре
Мириам остановился, и, пошарив руками по сырой, стене, с силой
надавил на один из камней. Что-то ржаво заскрипело, и часть стены
отъехала в сторону.
- Здесь старая келья, - объяснил он, - здесь сухо, хорошее место
для отдыха.
Он поднял повыше лампадку, и шагнул в дверной проем. Я зашел
следом.
Моим глазам открылось обширное помещение. Свет от лампадки
Мириама едва освещал его. Посередине возвышалась каменная кафедра
и каменный стул. Пол, выложенный черными мраморными плитами,
покрывала труха от изъеденных крысами книг. Повсюду валялись
разбитые книжные полки и что-то, что раньше, наверное, было мебелью.
Сводчатый, как в Серколинских церквях потолок, покрывали ни чуть не
пострадавшие письмена и рисунки. Потолок поддерживали каменные
статуи каких-то мифических созданий. В каждой из них угадывалось два
начала - человеческое и звериное. Все изваяния, будь то человеко-волк,
человеко-бык или совершенно неописуемое создание с человеческим
лицом выступавшем из жирного, бочко-образного живота, покрытого
мелкими и частыми как заправская кольчуга чешуйками, воздев руки к
потолку, казалось, молились своим неизвестным богам.  Мириам
подошел к кафедре и, облокотившись на нее спиной сел.
- Располагайтесь, - сказал он, развязывая сумку, - боятся нечего,
вон Шадам как спокойно себя ведет.
Услышавший свое имя волколак, выбежал из темноты и
вопросительно посмотрел на хозяина. Мириам опять чуть наклонил
голову и пристально посмотрел на волколака. Зверь резко развернулся и
бесшумно исчез в темноте.
- Мириам, как ты это делаешь? - Задал я давно мучавший меня
вопрос.
- Что именно?
- С Шадамом общаешься?
- В смысле: - непонимающе склонил голову Мириам.
- Я за тобой наблюдал, команды ты ему не отдаешь, а только
голову наклонишь, да посмотришь пристально, и он сразу делает, что
тебе нужно.
- Ах, ты об этом? - Рассмеялся Мириам, - Это у меня с рождения.
Сколько себя помню, со зверями хорошо ладил. Будь то собака, волк,
корова, или вот Шадам, - кивнул он в темноту, куда скрылся волколак, -
стоит только посмотреть на них хорошенько, и мысленно сказать, что
им надо сделать, и все само собой получается.
- Это магия, - уверенно заключил Сирон.
- Нет, - помотал головой Мириам, - это не магия. Я ходил к
нашему магу - Торстону, он проверял меня. И к сожалению, не нашел во
мне ни грамма магической силы. Вот так.
- Тогда не понятно, - удивился  я, - если это не магия, то что?
- Понятия не имею, - пожал плечами Мириам, - а мне, по сути, это
и не важно. Главное звери меня слышат.  За это меня и уважают в
Шаноре, это помогает мне выжить в моих странствиях. Правда, не все
звери меня слышат.
- А какие не слышат? - Поинтересовался Сирон.
- Адские.
- То есть? - Уточнил я.
- Ну, демоны, вампиры, крысы вон те тоже не слышали,
пришлось убивать, - сказав это, Мириам вздохнул.
- А крысы-то вроде простые были, только странные какие-то, -
ни к кому толком не обращаясь, сказал Сирон.
- То-то и оно, что простые, - еще раз вздохнул Мириам. - но не
слышали они меня. Первый раз такое со мной.
- Тебе никак жалко их? - Удивился я.
- А-то как же, они же тоже живые, а из катакомб повылазили не
по своей воле. Подгонял их кто-то.
- Кто? - Спросили мы с Сироном одновременно.
- Да не знаю я, - удивленно посмотрев на нас, ответил Мириам,  -
команда в них заложена бала одна. Убивать все живое. Я пытался их
вразумить, но они не слышали. И вообще совсем завалили меня
вопросами. Я вот, например, не спрашиваю вас почему вы из Серколина
бежите. Понятно, что от инквизиции, в этом вы мне не соврали. Только
уж больно много не сходиться. Я выводил и раньше ренегатов, но
чтобы такую погоню устроить. Да притом из магов. И как я понял, по
твоей реакции, - обратился он ко мне, - довольно сильных. Да еще в то
время, когда в городе настоящая битва развернулась. Не договариваете
вы много.
- Мириам, ты уж не обижайся, - вздохнул Сирон, - но я например
сам не пойму, почему вчера я успевающий ученик, а сегодня изгой.
Которого если поймают, то сожгут на костре. И это еще не страшно, вон
Эйрота если поймают то одним костром он не отделается. Ведь Совет
почему-то вдруг решил, что он черный.
Мириам удивленно приподнял бровь.
- А я думал Совет никогда не ошибается:
- Да нет, на этот раз ошибся, - вступился за меня Сирон, он точно
не черный. Видел бы ты, как он на днях женщину лечил. Ух! Смотреть
приятно.
- То есть вы, ребят, из целителей будете? - Предположил
Мириам.
- Нет, что ты? - Махнул рукой Сирон, - мы из черно-золотого.
- Не слабо, - удивился Мириам, - ну я то в принципе догадывался,
потому как вы ворожили.
- Да ворожили мы - дай боже, - рассмеялся я, - только ошибок
массу наделали.
- Уж не знаю как ты, - возмутился Сирон, - но я ни одной не
сделал.
- Скажешь тоже, а кто силы свои не расчетал, кто кольца пускал
пока не выдохся. Ведь пары колец хватило чтобы всех этих гадов
замочить. А если бы еще кто-то остался, а я не подоспел бы вовремя?
Что тогда с тобой было бы?
- Ничего не было бы, - махнул рукой Сирон, - фаербол я в любом
состоянии метнуть смогу.
- Угу, верю, - с сарказмом начал я, - с таким высказыванием надо
на площади выступать. Я уже представляю афишу на столбе: <Сирон -
сверх маг. Метает фаерболы даже в бессознательном состоянии>.
- А сам то, - возопил обиженный Сирон, и гулкое эхо заходило
под сводами зала в такт его речи, - простенький щит пять на пять на
смог удержать.
- Так ведь я не знал точки соприкосновения, и притом ты же его
раньше меня выпустил, и сознание сразу потерял. Дескать - на тот свет
так уж с комфортом.
- У меня силы, когда ты сказал щит ставить, десять капель
оставалось. Не удивительно, что я не выдержал. А вот ты сплоховал.
Точки соприкосновения я не знал, - передразнил он меня, - щит то я
стандартный ставил. Самый что ни на есть простенький. Вспомни: <Щит
простой, ступень третья против твердых и жидких предметов. Точки
соприкосновения - стандарт>.
Я покраснел. Только теперь я понял, какую глупую ошибку
совершил. Такой щит ставить и перехватывать еще на второй адептской
ступени учат. А уж таблицу соприкосновений зубрят так, чтобы от
зубов отлетало. Сейчас я, конечно, вспомнил все точки так ясно, что
хоть сейчас ставь щит, но в нужный момент -то забыл.
Некоторое время стояла гробовая тишина. Я переваривал свою
оплошность чуть не стоившую нам жизни, а Сирон, похоже, ждал
извинений.
- Ладно, Сирон, в некоторых моментах я был не прав, извини. Но
и ты поступил очень глупо и опрометчиво, согласись.
- Соглашусь, - кивнул головой Сирон, - не рассчитал я своих сил.
Такой бой был, что в голове помутилось, ну я и переборщил немного.
- Да бросьте вы, - улыбнулся Мириам, - это все молодость:
- Ох, - перебил Мириама Сирон, - <молодость> тоже мне старик
нашелся.
Мириам запнулся и нечего не ответив посерьезнел. Как-то эта
фраза задела седовласого ровесника. Он встал и, скрестив руки на
груди, отошел на несколько шагов и принялся рассматривать лепнину
потолка. Я посмотрел на Сирона, он кивнул на него головой и пожал
плечами.
Снова воцарилось молчание, и не знаю сколько оно
продолжалось бы, если бы я не решил его нарушить.
- Слушай, Мириам, сколько нам еще топать?
- Уже недалеко осталось, - тихо как бы сквозь пелену своих
мыслей ответил он.
- Ты это еще позавчера говорил, - возмутился Сирон, - а мы все
бредем и бредем.
Мириам вскинулся, как бы выходя из транса и уже твердым и
чуть веселым тоном ответил.
- Теперь уже совсем близко, - он махнул рукой  в
противоположную сторону от потайной двери, - там проход и винтовая
лестница. Потом длинный, прямой коридор, и выход.
- А что потом? - Спросил я.
- Потом Чернолесье, - просто ответил Мириам.
- Ты так просто это сказал, - поперхнулся я, - а ведь Чернолесье -
это гиблое место. Какие оттуда твари приходят, знаешь?
- Чернолесье не страшнее катакомб, - кивнув в темноту, сказал
Мириам, - ведь про катакомбы вам тоже много чего рассказывали, и
что? И ничего. Тишь, гладь, да божья благодать.
- Что верно, то верно, после тех крыс ничегошеньки не было,
даже скучно, - согласился с Мириамом Сирон.
- Если бы что-то было, это отнюдь не было бы занятно, а скорее
всего это было бы последним вашим боем, - обнадежил Мириам, - а
пока, надо перекусить.
Сказав это он достал из сумки пакет с сушеными фруктами и
сухарями. Этим, да еще водой мы питались все эти три дня. Мы с
Сироном ели, а Мириам сидел рядом, прислонившись к кафедре, и чесал
за ухом, лежащего рядом волколака. Взгляд его блуждал отнюдь не в
катакомбах, а где-то далеко, далеко. О чем думал этот странный, не по
годам серьезный и умный парень? Что ему пришлось пережить в своей
нелегкой жизни? Как он выжил в тяжкой борьбе за существование, в
своей стране бойцов и наемников? Может он и прав, называя нас
юнцами. Ведь по сравнению с ним, мы действительно кажемся
молодыми бесшабашными мальцами. Вот какие вопросы меня мучили,
когда я сидел и доедал остатки фруктов.
Интересно, есть ли такая штука, как судьба. В деревнях много
списывают на судьбу. Умер человек, которого опытный маг мог бы
запросто спасти - судьба. Неурожай - проказы ведьмы, гнев спасителя,
или опять же судьба. А ведь маг-природник парой простых заклятий
мог бы вернуть земле плодородие, и изменить судьбу. Так есть ли
судьба. Если есть, то, наверное, это она свела нас с этим воином из
<Ночных призраков>. И если есть, то можем ли мы ее изменить.
Учитель говорил мне, дескать, не пытайся заглянуть в будущее. Знания
эти пойдут тебе не впрок, изменить ты все равно ничего не сможешь.
Интересно, знай я, что будет после того как я взойду на алтарь предков,
взошел бы я на него, изменил ли судьбу, или оставил все как есть? Хотел
бы я узнать, что будет в будущем. Узнать правильно ли я поступаю, или
я безумец, перепуганный юнец, спасающийся от несуществующей
опасности.
Почему-то мне сразу вспомнился рассказ Сирона о вызванном
адептом бесенке. Быть может, я подобен тому перепуганному парнишке,
который думал, что вызвал самого дьявола? А на самом деле ничего
страшного не случилось. А учитель? Почему он пытался
гипнотизировать меня? Почему он пытался обманом вернуть меня в
академию? Почему все с кем я раньше пил пиво в одном кабаке, теперь
относятся ко мне как к первому врагу? Что произошло со мной?
Наверное в какой-нибудь деревне у окраины Серколина, любая
старушка-попрошайка, ответила мне просто и очень правдоподобно,
дескать судьба, милок, судьба. От судьбы не уйдешь. А я хочу уйти!
Хочу изменить все!
Наверное, Сирон понял, о чем я думаю, и придвинулся ко мне
ближе.
- Что с тобой? - поинтересовался он.
- Да так, не обращай внимания, - успокоил я друга, - просто
столько навалилось. Даже трудно представить, как за эти пять дней все
изменилось. Как изменилась моя жизнь. Как изменился я сам:
- Не переживай, - Сирон похлопал меня по плечу, - помнишь, как
говаривал Гельмих? Он говорил: Все, что ни происходит с нами -
происходит к лучшему.
- Сирон, назови хотя бы одну хорошую сторону в нашей
ситуации, - попросил я.
- Не знаю я, что хорошего, - пожал он плечами, - но в будущем,
все будет лучше. Наша жизнь это весы с двумя чашами, на одной чаше
хорошее, на другой плохое. И торговка - судьба складывает в одну чашу
- радость и веселье, удачу и успех, в другую - горе и страдание,
поражение и невезение. Весы колеблются, то в одну сторону, то в
другую, отмеряя черные и белые полосы в твоей жизни. И если чаша
сильно качнулась в черную сторону, то судьба бросит увесистую гирьку
в белую чашу и начнется хорошая, белая полоса. Вот так.
- Складно ты говоришь, Сирон, - усмехнулся я, - только как бы
торговка твоя не бросила слишком много в черную чашу, и не
перевернула весы.
- О, перестань, - махнул рукой Сирон, - с таким настроем лучше
облиться маслом и поджечь себя самому, не дожидаясь инквизиторов.
Мы благополучно выбрались из Серколина, почти что  миновали
катакомбы, б1ог даст, скоро и в Шаноре будем. Вон, посмотри, Мириам
уже вещи укладывает.
Я посмотрел в сторону Мириама, тот действительно укладывал
свои вещи.
- Мириам, что уже отправляемся? Спать не будем? - Обратился я
к нему.
- Шадам забеспокоился, - кивнул в сторону волколака Мириам, -
как бы беды не случилось. Выберемся, тогда и отоспимся.
Двинулись. Лампада освещала все такую же однообразную
кладку. Опять Мириам, подойдя к стене, нажал незаметную кнопку. Как
и в прошлый раз, заскрежетали старые механизмы, стена двинулась, и
замерла. Мирам еще раз надавил на кнопку. Безрезультатно, механизм не
подавал признаков жизни. Тогда он ухватился за край стены и, что есть
силы, потянул на себя. Как и следовало ожидать, результат оказался
нулевым.
- Все, приехали, - Мириам прислонился спиной к стене, переводя
дыхание, - дальше пути нет. Механизм заклинило. Один путь наверх
отсюда был, через келью. Теперь что делать не знаю.
- Может магией их, - предложил Сирон.
- Нет, нельзя, - покачал головой Мириам, - наверху, дырку
заделать еще можно было, а сейчас мы в самом сердце катакомб, и
использовать магию очень и очень опасно. Тем более, на дверях в келью
наложен магический щит, абсолютного отражения. Не получиться.
- А другого пути нет? - Спросил я.
- Другой путь, - Мириам замялся, молчание длилось довольно
долго, потом он проговорил, - есть другой путь. Но он очень опасный. 
- Чем же он опасен?
- Многим, - Мириам посмотрел на Сирона, самозабвенно
дергающего  дверь, - во-первых, магию там использовать нельзя, это
равносильно, что подписать себе смертный приговор. Во-вторых, это
еще день пути, и в-третьих, путь проходит по старым путям пиритов.
Сирон отпустил дверь и разинул рот. Я  же ничего не мог сказать
и смотрел на Мириама, как на самоубийцу. Пиритами назывались те
самые сороконожки, одну из которых мы с Сироном убили в <Золотой
антилопе>.
- Ты, наверное, с ума сошел, - наконец сумел я выговорить, - если
ты решил покончить с собой, милости просим, только нас с собой не
зови. Может, есть другой путь?
- Нет, другого пути нет, - ответил Мириам, - только этот.
- Но это невозможно, - замотал головой Сирон, - легче разнести
эту стену, и потом, отбиваясь от нечисти, прорваться наверх.
- Во-первых, разнести эту стену с помощью магии ты не
сможешь. До тебя пробовали более опытные колдуны чем ты, и
безрезультатно. Во-вторых, на твою магию эти самые пириты и
примчаться, прихватив с собой еще кучу всякой нежити для компании.
- Так что же делать, Мириам, самим к пиритам в пасть лезть? -
Спросил я, надеясь, наверно, на то, что седой ровесник скажет: <Нет,
есть еще один путь, совершенно безопасный>.
- Зачем же в пасть, - спокойно ответил Мириам, - мы в пасть не
полезем, пойдем дальними коридорами, будем очень тихими и
осторожными, быть может, ни одного и не встретим.
- Что-то с трудом вериться, - глядя себе под ноги, сказал Сирон,
- пириты очень умные существа. Обоняние, как и осязание у них развито
лучше некуда. Нас они за милю учуют.
- Не учуют, - отрицательно покачал головой Мириам, - я их от нас
отведу.
- То есть как это? - Недоверчиво посмотрев на Мириама, спросил
я.
- Просто, как я с Шадамом говорю, так же и с пиритами
поговорю, они нас не тронут. Я уже ходил по этим тоннелям. Ладно, в
путь, у нас еда кончилась, скоро и вода кончится, надо спешить.
Единственное, чем я могу вас утешить, так это то, что через ходы
пиритов мы попадем не в чернолесье, а в северный отрог серколинского
леса.  
Сказав это, Мириам зашагал к одному из коридоров ведущих из
кельи, как странно называлось сводчатое помещение больше
напоминавшее собор, или церковь.
- По-моему нам крышка, - подойдя ко мне, заметил Сирон.
- Ой, хоть ты на мозги не капай, - поморщился я, - когда ты
пошел со мной, я, кажется, предлагал тебе остаться? Ведь так?
- Я, что жалуюсь, - обиделся Сирон, - когда я предложил свою
помощь, я знал, на что иду, и не отступлюсь до конца. Но, по-моему,
идти на верную гибель, бессмысленно.
- Ты же слышал, что сказал Мириам, другого пути нет. А потом
вспомни, что ты говорил, прежде чем идти в катакомбы? Если забыл я
тебе напомню, тоже самое, что и сейчас. Так если в тот раз повезло,
может и в этот раз удача не повернется к нам спиной?
Сирон приумолк, и о чем-то задумавшись, пошел рядом.
Шли мы долго. Переходы сменялись залами, залы -лестницами,
лестницы - переходами. Когда ноги уже отказывались идти, а глаза сами
собой закрывались, очередной спуск окончился входом в пещеру.
Стены были здесь уже не каменные, а глинистые. Под ногами шуршал
черный, крупный песок. У сводчатой арки образованной причудливо
изогнутой скалой стоял Мириам, рядом с ним, шумно втягивая воздух,
принюхивался волколак.
- Пришли, - сказал Мириам, - на сегодня путь окончен. Здесь
устроим привал. Последний участок нужно будет пройти за один раз,
больше привалов не будет.
Мы с Сироном сняли с плеч вещевые мешки, достали подстилки
из особой материи не пропускающей холод, завернулись в нее и
заснули.
Спал я на удивление спокойно. Снов мне не снилось. Проснулся
я от того, что меня кто-то тормошит за плечо. Открыв глаза, я увидел
склонившегося надо мной Сирона, и уже хотел спросить, что он делает
у меня дома, как вспомнил, где я нахожусь.
Позавтракав  остаткам воды, мы тронулись в путь.
- Теперь предстоит опасный и изнурительный переход, -
обратился к нам Мириам, - пиритов поблизости я не чувствую, и пока их
нет, надо пройти как можно больше. Предупреждаю, заклинаниями,
даже самыми слабыми ни в коем случае не пользоваться. Если
возникнет опасность, сражаться только кулаками, ногами, мечами, и
другими подручными средствами, но не как не магией. А теперь в путь.
- Сирон, - позвал я друга, - на, возьми.
Я снял со спины глефу и протянул ему.
- Умеешь ей пользоваться?
- Обижаешь, - улыбнулся Сирон, - конечно с тобой не сравнить,
но я то же кое-чего стою в бою на клинках. Сам то чем сражаться
будешь?
Я постучал руками по ножнам, прицепленным к поясу.
- Ясно, - кивнул головой Сирон, - а я на мечах-то совсем не
умею. Посохом и глефой, пожалуйста, а мечами так и не научился.
Сирон перехватил глефу поудобней, и мы поспешили за
Мириамом и его волколаком.
Ходы пиритов отдаленно напоминали кротовьи норы, только с
блестящими словно стекло стенами. Кстати, именно по зеркальности
стен можно было судить, старый это ход или свежий, часто им
пользуются или нет. Тот лаз по которому пробирались мы, был
достаточно старый. Стены лоснились свежими оплавами только в тех
местах, где он пересекался с другими ходами. В некоторых местах,
через глинистый потолок, проломив оплавы, пробивались чахлые корни
деревьев.
- Мириам, - обратился Сирон к провожатому, - почему стены
такие блестящие?
Мириам сбавил темп и, поравнявшись с нами, в пол голоса
объяснил:
- Пириты, прокладывая путь в земле, сильно нагревают свое тело.
Грунт расплавляется и застывает на стенах, образовывая вот такую
блестящую поверхность.
- Ты ничего не чувствуешь? - Спросил я у Мириама.
Мириам повертел головой, принюхиваясь, потом
удостоверившись в чем-то опять повернулся ко мне.
- Поблизости есть пара пиритов, - махнул рукой Мириам, - но
пока, они нас не почувствовали. С моей помощью конечно. Так что не
разговаривайте без особой необходимости, и не отвлекайте меня.
Вдруг, бежавший впереди Шадам, напрягся и встал в
классическую позу охотничьей собаки, заметившей зверя.
- Черт, - выругался себе под нос Мириам, - а этот откуда?
- Что случилось? - Взволнованно спросил Сирон.
- Впереди пирит, - приложив пальцы к вискам, и закрыв глаза,
ответил Мириам, - как я его не заметил, не знаю.
- Мы пропали, - с нездоровым спокойствием в голосе сказал
Сирон.
- Еще нет, - приняв слова Сирона за вопрос, ответил Мириам, -
отвести я его уже не смогу, а вот, что бы он прополз мимо нас не
заметив: побежали назад, здесь недалеко был перекресток.
Мы, что есть мочи, побежали обратно. Сзади нарастал шум. Под
барабанную дробь многочисленных ножек, слышалось отвратительное
похрюкивание и повизгивание, отдававшееся болью в ушах. Тварь
использовала звуки почти не слышимые, но ощущаемые человеком, для
ориентации в подземельях.
Дробь и звуки нарастали. Сзади пахнуло жаром.
- Скорее, - прокричал Мириам, - а не то будет поздно.
Я припустил еще быстрее. Чуть впереди пыхтел и удивительно
быстро передвигал ногами Сирон.
Наконец лаз резко изогнулся, и мы выбежали на перекресток.
Мириам кинулся вправо и прокричал:
- Сюда, сюда, отбегайте дальше, ложитесь ничком ногами к
пириту, а я попытаюсь его отвести.
Я, из последних сил поднажал, и упал около Мириама лицом
вниз. Голова раскалывалась. Повизгиваний слышно не было,  но
чувствовались они изрядно. Я зажал уши руками. А потом я
почувствовал, что у меня горят ноги. Жар усиливался и усиливался.
Когда мне уже казалось, что вот сейчас на мне вспыхнет одежда, я
услышал громовой вопль. Посмотрев в сторону перекрестка, сквозь
красное марево раскаленного воздуха, я увидел пирита. Этот, был
похож как две капли воды на того, в трактире, только панцирь был не
черный а огненно красный и светился нестерпимым жаром. Пирит
некоторое время постоял, должно быть решая, куда дальше, и, наконец,
приняв решение, пополз в противоположную от нас сторону.
Жар стоял нестерпимый. Он сочился отовсюду, со стен, с
потолка, с пола. Там где прополз пирит, камень расплавился и светился
красным светом. Я приподнялся на руках и встал. Неподалеку ничком
лежал Сирон, а в шагах трех от меня на корточках, прижавшись к
волколаку, сидел Мириам. Пошатываясь, я медленно подошел к Сирону
и, склонившись над ним, толкнул в плечо. Сирон застонал. Жив, слава
богу, теперь Мириам. Я пошел к нему. При моем приближении волколак
жалобно заскулил.
- Мириам, - тихо позвал я, - Мириам. ты как?
Мириам медленно обернулся. Лицо его было мокрое от слез.
- Ты ранен? - Присев рядом с ним, спросил я.
- Нет, я не ранен, но ты посмотри, что с Шадамом.
Я посмотрел на волколака. Шерсть на боку, повернутом к
перекрестку, обгорела. Волколак пострадал, спасая хозяина, встал
между ним и огнем. Обойдя его, я пристально осмотрел рану. Пятьдесят
процентов кожи обожжено, мало шансов, что он выживет без скорой
медицинской помощи.
- Мириам. долго нам еще идти? - поднимаясь на ноги, спросил я.
- Нет, не очень.
- Тогда надо спешить. Когда выйдем из катакомб я попробую
помочь Шадаму, - я посмотрел на Сирона, он уже поднялся и энергично
счищал пыль с одежды.
 - Сирон, поторопись, мы отправляемся.
- Да, да, - отозвался он, я уже готов, ты как?
- Со мной все в порядке, - успокоил я друга, - вот только Шадам
ранен.
Сирон поднял с пола глефу и, прихрамывая, пошел в мою
сторону.
Когда я снова взглянул на Мириама, тот в прежней позе сидел
подле волколака.
- Мириам, да очнись ты наконец! - Гаркнул я на него, - что ты
ревешь, как девушка, которой задрали юбку, ты же мужчина, возьми
себя в руки!
Как не странно, но это помогло. Мириам поднялся. Я ожидал
увидеть на его лице слезы, но их как не бывало. Передо мной стоял
прежний Мириам - непробиваемый, жесткий, и сильный духом. Он
посмотрел на меня. Я ожидал увидеть в его глазах обиду или злость, но
увидел совсем другое,  признательность. Он развернулся и твердым
шагом пошел к перекрестку.
Мы пошли за ним.
- Пол уже затвердел, - сказал он,  - мы сможем безбоязненно
идти, - проблема в одном, - он кивнул на волколака, - пол горячий еще, у
нас то сапоги, а вот у него нет.
Вскоре на лапах израненного, и наскоро перевязанного
волколака, красовались кожаные повязки, а наши куртки превратились в
безрукавки.
Окинув внимательным взглядом приодетого Шадама, который от
удовольствия, что ему уделяют столько внимания, даже высунул язык,
Мириам удовлетворенно кивнул.
- Хорошо, теперь можем идти.
И мы пошли. Лампадку Мириам пока погасил. В ней особой
нужды не было, остывающие стены, слабо светились изнутри. Было что-
то загадочное в этом походе через красный полумрак. Как будто эта
дорога вела в саму преисподнюю. Я посмотрел на Сирона. Тот шагал,
сжимая в правой руке мою глефу. Что в ней толку? Против пиритов
единственное, что могло бы помочь, так это стихийная магия воды или
воздуха. Хорошо бы шарахнуть по нему, как тогда, в трактире, хорошо
сотворенной молнией. Но Мириам говорит, что тогда со всех сторон к
нам сбежится вся нечисть. И чтобы понять, чем это кончится, большего
ума не нужно.
 А Мириам? Казалось такой непробиваемый, можно сказать,
ледяной человек, даже волосы у него седого, снежного цвета. А как
переживает по поводу своего волколака? Да надежный он человек, если
все <ночные призраки> настолько умелые, бесстрашные и надежные, я
пройду все испытания, только бы стать одним из них.
Между тем, наклон лаза резко переменился и пошел вверх. Это
прибавило мне сил. Через подошвы несильно припекало. А так как шли
мы достаточно быстро, сапоги успевали чуть охлаждаться. Воздух,
кстати, тоже обжигал. Так, что, достав из сумок плащи, мы обмотали
ими лица. Волколаку приходилось значительно хуже чем нам, действие
обезболивающих наркотиков, которые я ему влил в пасть, проходило, и
он все чаще отставал, и все тяжелее ему было нас нагнать.
Время шло, и стены постепенно остывали. Дышалось все легче и
легче. Когда мы повернули за следующий поворот, на нас дохнуло
свежим, чистым воздухом. На следующем перекрестке след
оставленный пиритом ушел налево. Я с облегчением снял с лица плащ.
Впереди забрезжил свет. Все ускорили шаг, даже вконец вымотанный
Шадам и тот вроде взбодрился.