Глава VII
Душа - Сталь.

- Я так понимаю, что все решено за тебя, - теребя ежик только
что подстриженных волос говорил с Толином Сирон.
Тот сидел на табуретке красный как рак и шлифовал боевой
топор. Только что Сирон стал свидетелем бурной перепалки между
Толином и его женой. Ну еще бы, муж наконец-то занял подобающее 
место, заслужил уважение и что не маловажно зависть знакомых, и
вдруг уходит! Бросает все и уходит! И самое-то ужасное, с кем? С
какими-то пришлыми магами сомнительного происхождения. Да и это
еще не главное! Главное, что он бросает все и уходит с людьми! С этими
жуткими созданиями, которые, по мнению какой-то очень знающей
подруги являют собой ничто иное, как кладезь порочности и рассадник
неприятностей.
Эйрот, не выдержав накала страстей, под предлогом осмотра
достоинств подгорной страны смылся вместе с Мириамом и Шадамом.
И поэтому на Сирона, которого стригла эта самая гномиха, выплеснулся
весь поток негодования и отборной ругани.
Впервые в жизни Сирон пожалел, что в обязательный предмет
обучения входило умение понимать и свободно общаться на многих
языках объединенного королевства. А еще он очень боялся за свои уши,
в опасной близости от которых щелкали заточенные не хуже бритвы
ножницы. И десять раз позавидовал Мириаму и Эйроту, которые
щеголяли длинными <хвостами> и не нуждались в подобной операции.
- Толин, этот Созерцатель, - оторвавшись от зеркала продолжал
Сирон, - он, что самая большая шишка?
Толин не отрываясь от работы, посмотрел на Сирона, как на
полного идиота.
- Созерцатель над всеми, он слышит богов и слову его:
Сирон махнул рукой.
- Ой перестань, сам-то ты в это веришь?
Шлифовальное  полотно остановилось. На некоторое время в
комнате воцарилась тишина.
- Понятно, - сглотнув неприятный комок в горле, проговорил
Сирон, - я все понял.
Он отошел в противоположный конец комнаты и наливая в
кружку эль, пробурчал под нос:
- Понятно, еще одни помешанные на богах придурки:
В комнату неприятно зыркнув на Сирона ввалилась гномиха с
непостижимых размеров веником, и распихивая мебель принялась
подметать состриженные волосы. Сирон, стараясь ненароком не встать
на пути ее яростной уборки,  отошел в дальний угол.
Когда последние волоски перекочевали в совок, Сирон поднял
руку, привлекая внимание:
- Можно мне:
Гномиха казалась этого и ждала:
- Что тебе? Что можно? Богохульник!
У Сирона язык прилип к нёбу, и поэтому он молча указал на
совок с волосами.
- Человек! Одно слово - Человек! - завелась с пол оборота
гномиха, - скажи, мусор-то тебе зачем понадобился?
- Волосы: - попытался объяснить Сирон.
Гномиха озадаченно перевела взгляд с Сирона на совок и с совка
на Толина.
- Тьфу ты, - гневно сплюнула она на пол, - и с этим варваром ты
собрался сбежать из дома, оставить меня с тремя сыновьями и дочерью.
Толин сидел размеренно шлифуя топор, желваки на его лице так
и ходили ходуном.
-Толин сын  Крошта, я кажется с тобой разговариваю! Ты
хочешь оставить меня одну с четырьмя детьми на руках?
 Гневно упершая руки в пояс, охватывавший довольно-таки
тучное тело, одетое  в жуткое платье непонятного цвета с огромными
зелено-серыми горошинами гномиха представляла собой комичное
зрелище. Этакий круглый, перепревший, краснощекий мухомор.
Сирону гномы-женщины поначалу представились этакими
круглыми добрячками и смехуньями. Поначалу: а потом: Потом
Толин сказал жене о принятом им решении:
- Толин, если сам такой глупый, хоть жену послушай! Я же дело
говорю! Или хочешь окончить свои дни так же как этот глупец
Норгон:
Сирон никогда не думал, что гномы умеют так быстро двигаться.
В одно мгновение топор, взвизгнув, воткнулся в противоположную от
гнома стену, а сам Толин оказался возле жены красный от гнева и
оскаленный.
Гномиха почувствовав чуть запоздавшим женским чутьем, что
сболтнула лишка,  подрастеряв изрядную долю запала, со страхом
смотрела на мужа.
- Никогда, слышишь, никогда не смей так говорить, - хриплым от
сдерживаемого гнева голосом заговорил Толин, - Норгон в беде и он
мой друг и брат! Как у тебя язык повернулся? Я уйду с людьми за
помощью и точка!
Гномиха побледнела, выронила совок и закрывая лицо руками
убежала куда-то за дверь. Толин некоторое время стоял отрешенно
разглядывая лепнину потолка, затем сел и тихо попросил:
- Налей и мне.
Сирон наполнил элем свою и плеснул из кувшина в кружку
Толина.
- Но я ведь прав, - пробормотал  он, - так ведь нельзя: братьев в
беде оставлять?
Сирон молча глотнул эля, а Толин продолжал:
- Созерцатель-то намекнул, но я и сам бы пошел, а тут еще: -
гном залпом проглотил напиток и потянулся за добавкой, - намек-то
намеком, но слово Созерцателя - приказ, хотя никому и никогда он не
приказывал.
- А прозвучало это как приказ, - вставил Сирон.
Гном хмыкнул, пригубив эль:
- То-то и оно, что прозвучало, - гном крякнул и похлопав себя по
карманам, извлек кисет с табаком, - будешь?
Сирон кивнул.
Толин встал и медленно, как будто каждый шаг давался ему с
превеликим трудом, подошел к шкафу мореного дерева. Недолго
порывшись в ящиках он достал трубку с длинным изогнутым
мундштуком.
- На, держи, набьешь сам, только будешь курить с затяжками не
переборщи; табак не простой, сам выращивал, и добавки специальные.
Сирон кивнул, принимая трубку и кисет.
- Можно я: - Сирон указал на совок с волосами.
Гном кивнул раскуривая свою трубку.
Сирон щелкнул пальцами и волосы вспыхнули, распространив по
комнате запах паленой шерсти.
Гном принюхался.
- Запах убрать? - предложил Сирон.
Толин мотнул головой:
- Да нет, не трудись, он соответствует настроению. Ну как табак?
Сирон осторожно затянулся, и одобрительно кивнул, выпустив
дым колечками. Табак действительно оказался превосходным: дым
ароматный и наваристый, хотя это слово плохо подходит для описания
вкусовых качеств табака, но он казался именно наваристым и никаким
другим.
- Шестьдесят трав и пещерный табак, - довольно улыбнулся
Толин, - только пещерный и никакой другой, пробовал совсем другой
вкус выходит.
Сирон еще раз затянулся, уже глубже, и принюхался, пытаясь
разобрать хотя бы одну  из шестидесяти трав, вкусный табак, душистый,
даже слишком вкусный, но табак, ни каких примесей. Сирон знал толк в
табаке, и без труда распознавал многие сорта, но что он терпеть не мог,
так это всяческие добавки, так обожаемые светскими дамами. К мяте он
питал особо трепетные чувства. Как-то ухаживая за одной девушкой,
которая курила только табак с жутким мятным вкусом, он тоже
полностью перешел на него. Общность вкусов штука серьезная, но все
же после месяца мучений и привкуса холодной мяты во рту он увлекся
очередной особой в юбке и с радостью выбросил полугодовой запас
мятной гадости. А после того, как один знающий целитель по пьяни,
жутко вращая глазами, поведал, что табак с мятой пагубно влияет на
потенцию, Сирон зарекся курить табак с какими-либо добавками и три
месяца ходил к этому самому целителю на лечение, пытаясь ввести из
организма даже самую что ни наесть мизерную частицу этой
пресловутой мятной добавки. Но от этого табака сил отказаться не
было. Ничем более вкусным  Сирон еще не загрязнял легкие.
- Завтра я передам власть в руки Фольмину и все: - Толин
тяжело вздохнул, - жена меня убьет.
- А-то, - крякнул Сирон, - жена у тебя еще та.
- Эх, мощная женщина, - заложив руки за голову, улыбнулся
гном, - с большим добрым сердцем. Любит она меня:
- Молчи уж, оглоед, пока кочергой не огреб, - донеслось из-за
двери.
Женушка-то быстро пришла в себя и подслушивала за дверью.
- Черт! - сплюнул гном, - и не поговоришь толком! Пошли что ли
пройдемся в одно место.
Толин поднялся и добавил через плечо:
- Кажется я догадываюсь, какие достопримечательности повел
показывать твоему другу наш многоуважаемый сер Гарфилд.  

***

Я любил вот такие душные, смрадные и в тоже время очень
веселые забегаловки. Мириам, не доходя до главной площади, свернул в
темный проулок и спустился на несколько этажей вниз по вырубленной
в камне винтовой лестнице.
Пропала роскошь дворцового уровня. Коридоры, освещенные
нещадно коптящими факелами наполняла разношерстная толпа простых,
не знатных гномов. Вдохнув затхлый воздух я не без удовольствия
почувствовал запах мочи. Все-таки гномы тоже не такие правильные, как
желают казаться. Именно здесь находился трактир для простых рабочих
под названием <Горнила Дортора>.
Мы сидели за круглым дубовым столом покарябанным и
расписанным неприличными слова на гномьем и старо-эльфийском. Кто
бы мог подумать, что эльфы - этот древний и мудрый народ умеет так
ругаться.
- Эй, Мириам, - вдруг воскликнул чернобородый гном. Он
только что заметил нас, после того, как один из его изрядно выпивших
друзей обратил на нас общее внимание.
- Привет, Чоркос, старый выпивоха!
Чернобородый встал и, пошатываясь направился к нам,
перетащив стул от соседнего столика к нашему, он грузно плюхнулся и,
расплывшись в улыбке, пробасил:
- Какими судьбами в наших краях?
Мириам заказал у гнома-разносчика еще эля, на что
чернобородый признательно кивнул и, вздохнув, посмотрел в мою
сторону:
- Вот, двух магов в Шанор веду.
Гном смерил меня взглядом.
- Что-то он не похож на мага, молод больно, и бороды еще нет;
хотя кто вас людей разберет, чудные вы все.
- Не чуднее вас, - парировал Мириам.
- Это верно, - крякнул Чоркос, - а что вы тут одни сидите? Пошли
к нам! У нас компания простая, и вас хорошо примет. Ведь гномы тоже
до сплетен охочи.
- Ну что ж, я не против, ты как Эйр?
Я был не против, и мы общими усилиями пододвинули наш стол
к трем уже сдвинутым, за которыми сидели отдыхающие гномы.
- Друзья, - обратился к собравшимся Чоркос, - это мой друг
Мириам, ну его многие знают, - некоторые гномы загалдели и
утвердительно закивали головами, - и маг:
Гном замялся, ведь моего имени он не слышал.
- Эйрот Илн, - представился я.
Гномы одобрительно заулыбались, и осыпали меня именами,
многие из которых я не запомнил. Дальше все развивалось, как  в любой
другой забегаловке: пиво, эль, песни, драки; в общем все по плану.
Спустя где-то час, трое наших новоиспеченных друзей вторили
молодецким храпом какой-то гномьей песне, затянутой остальными.
Мириам над чем-то звонко смеялся вместе с Чоркосом, а я попивал эль
и поглядывал на собравшихся истинным зрением. Все-таки гномы -
бездарный в смысле магии народ. В любой Серколинской таверне, где
люди выпив чуть больше нормы уже не контролируют свои кулаки,
драка идет, не только в обычном своем зубодробильном, и
носоломательном варианте, но и на магическом плане. Конечно,
сравнивать какого-то забылдыгу-пропоицу с образованным магом
нельзя ни в каких планах, но все же каждый человек получил в дар от
создателя частицу магии.  Вопрос лишь в количестве, и способностей
ею пользоваться. Любое проклятие ложиться на ауру человека
маленьким, незаметным черным пятнышком, пятнышки накапливаются,
накапливаются  и в конце концов, вот тебе и полноценный сглаз, вот
тебе и действенная порча. А уж эмоции витают радужным разноцветием,
облаками и потоками разливаются людские мысли, и среди них
снежинками порхают пожелания и проклятия: похотливые и срамные,
светлые и добрые, буйные и мстительные. 
А здесь, конечно, была и радуга и облака и все остальное, только
вот не было этого разноцветного снега - вот в чем беда гномов. Не
находят их желания отзыва в астрале, а лишь радуги и облачка
бесполезными болотными огоньками светят в воздухе, отражая
настроение хозяина.
Вдруг двери в забегаловку распахнулись, и задев плечом
разносчика, ворвался запыхавшийся и грязный как черт гном. Заскочив
на стол, жалобно скрипнувший под его весом, он заорал:
- Черноструйка вспять пошла! Нижние уровни затоплены!
В забегаловке воцарилась тишина. Один из гномов постарше и
потрезвее поднялся:
- Что ты такое говоришь? Как это вспять? Платину что ль
прорвало?
Гном на столе аж подпрыгнул от возбуждения и закричал:
- Я же говорю, вспять! Вспять она пошла! Вспять! А там Твалин
и бригада его!
Забегаловка взорвалась криками.
- Братья! - заорал один из гномов, перекрыв общий гомон, -
правда это, или кто-то что-то напутал, но дыма без огня не бывает! Кто
может хоть чем-то помочь, за мной!
Под барабанный бой множества подкованных сапог забегаловка
опустела. Тишина ватным пологом накрыла заведение, лишь жалобно
скрипела раскачиваясь створка двери, да медная тарелка, упавшая со
стола, закатилась в угол и, завертелась монетой.
- Эйрот, пойдем и мы, может поможем чем-нибудь.
Мириам поднялся и, щелкнув пальцами, направился к выходу.
Шадам тут же подбежал к его левой ноге и, низко опустив голову,
затрусил рядом.
Я встал и, бросив на стол несколько монет, выбежал следом.
На выходе мы наткнулись на Сирона с Толином.
- Эйр, что случилось? - обеспокоено спросил Сирон, - куда это
все побежали?
- Говорят, Черноструйка вспять пошла, нижние ярусы заливает, а
там какой-то Твалин с бригадой, - объяснил я, не сбавляя шага.
Толин побледнел, и прошептал:
- Фрегар.
У Мириама сузились глаза:
- Бежим, - сказал он, и припустил к лестнице. 
Спустившись на несколько ярусов ниже, и пробежав по какому-
то длинному тускло освещенному коридору, мы втиснулись в уже
забитый до предела подъемник. Вокруг сгрудились гномы. Резкий запах
беспокойства и возбуждения витал в затхлом воздухе.
Завидев людей и тинтора, Гномы удивленно загомонили, но
потом в подъемник, закрыв за собой дверь пролез Толин, и все взгляд
обратились на него. Кто-то нажал кнопку, и кабина, дернувшись, со
скрипом поползла вниз.
- Мириам, - тихо обратился к шанорцу Сирон, - а что это Толин
сам не свой.
- Фрегар, - так же тихо ответил он, - это его сын, работает вместе
с Твалином.
Кабина остановилась, и все потоком высыпали наружу. На этом
уровне, как в разворошенном муравейнике кипела, на первый взгляд,
беспорядочная и бесполезная работа. Только потом, приглядевшись, я
понял, что у гномов нет ничего беспорядочного. Каждый в
разношерстной и суетливой толпе делал свое дело. Кто-то ворочал
огромные булыжники, блокируя ими коридоры, кто-то бегал туда-сюда,
перетаскивая в кадке закрепленной на спине, связующий раствор, кто-то
этот раствор готовил. Толин выловил из толпы одного гнома.
- Где Твалин?
Гном хлопнул глазами, собираясь с мыслями, а потом его
прорвало:
- Внизу он, со своими! В северном ответвлении третьего
восточного, прорубается к льдистому озеру! Если не успеет: Господин
Толин, что ж это происходит? Кара что ль небесная на нас обрушилась,
или времена ужаса маревых провалов возвращаются?
- Как ближе пройти к третьему восточному? - не обращая
внимания на вопросы гнома гаркнул Толин.
- Эвон, - махнул рукой гном, - ребята последний проход
заваливают! Вы куда? - у гнома расширились глаза, - сгинете!
Но Толин его уже не слышал, он бежал сломя голову к
последнему проходу. Гномы там, наладив какую-то сложную машину,
задвигали валун идеально обтесанный под ширину прохода. Я,
повинуясь странному предчувствию, бросился за ним.
Сирон где-то зазевался, и его удивленный голос я услышал
вперемешку с криками гномов, протискиваясь вслед за Толином в
быстро уменьшающуюся щель между валуном и стеной. Выскочил я в
последний момент, через секунду за спиной послышалось шуршание
камня о камень и чавкающий звук связующего раствора. Все, обратной
дороги нет, и навряд ли я пробью какими-либо заклятьями гномью
кладку, уж это они делали на совесть.
- Маг, что же это ты, - огорченно прошептал Толин, - я то
понятно зачем на смерть иду, а ты-то.
- Молчи, гном, - рявкнул я, откуда только взялись эти стальные
нотки в голосе, - не знаю как у вас, но у нас друзей в беде не оставляют!
Гном стиснул кулаки:
- Ты что это, человече! Ты думаешь, что мне: что нам:
- Ладно, Толин, забудем. Времени мало, я в отличии от тебя
погибать не собираюсь! Показывай, где тут твой третий восточный?
Толин, бешено сверкая глазами, кивнул.
- Вон там, - махнул он рукой, - подъемник. Четыре уровня вниз, и
мы на месте.
- Меньше слов - больше дела, показывай!
Рычащий Гном, словно пушечное ядро понесся по пустому
коридору, я последовал за ним. Хотя бы злости я добился, и то хорошо.
Ведь всем известно, злость - яд для страха и неуверенности.
Повсюду чувствовались следы панического бегства. Оброненная,
или забытая кем-то киркомотыга, сиротливо валялась на полу.
Магические огоньки, освещавшие этот коридор, еле тлели.
<Смотри-ка, на магию разорились. Должно быть отдушины здесь
подкачали.>
Этот подъемник оказался гораздо меньше уже виденных мной.
Кнопок не было в помине, зато посередине возвышался округлый
чурбан с четырьмя вогнанными в него палками.
- Хватайся, и крути, - зарычал на меня гном.
Своеобразный механизм скрипнул, защелкал шестернями, и
кабина поползла вниз.
Четвертый уровень, третий - гласили надписи на стенах, второй,
первый. Повсюду ровным слоем примерно по щиколотку серебрилась
под магическими светильнями вода.
С силой загребая ногами и поднимая фонтаны брызг мы
побежали по коридорам.
- Здесь беги подле стен, - посоветовал Толин, - вишь, вагонетки
стоят, как бы на шпалах ногу не подвернул, а то потом еще и тебя
спасай:
Бежать стало труднее, дорога шла под уклон и с каждим шагом
уровень воды поднимался.
Когда мы добрались перекрестка, вода уже доставала почти до
колен.
- Нам туда, - гном указал на ответвление, над которым на скорую
руку кто-то намалевал: 3-В.
- Погоди-ка, что это? - остановил я гнома.
- Что, что?
- Прислушайся!
Из-за арки, носившей гордое имя 3-ЮВ, раздавался странный не-
то свистящий, не-то шипящий звук.
- Ну-ка посмотрим, - Толин с трудом загребая ногами , заспешил
на звук.
Свернув за угол, мы остановились, дальше пути не было, проход
перегораживала массивная клепаная дверь. Толи мастера ставившие
дверь не потрудились залить все щели герметичным веществом, толи
напор с той стороны оказался сильнее чем они рассчитывали, но в
нескольких местах из-за двери тугими фонтанами била вода.
- Чтоб я провалился, - сквозь зубы прошипел Толин.
Я приложил руку к металлу, и явственно ощутил всю силу
давления с той стороны.
- В этом направлении Ченоструйка? - спросил я у гнома.
- Да, - гном приложил ухо к створкам и легонько постучал
костяшками пальцев в разных местах, - боюсь, долго она не
продержится. Точно не продержится! Хана нам Эйрот.  
- Может быть я смогу чем помочь?
Гном озадаченно почесал затылок.
- А что ты можешь тут сделать-то? Новую дверь поставить что
ли?
- Нет, ну зачем же, эту укрепить могу.
- Ах да, - стукнул себя по лбу Толин, - ты же маг, а я как-то
позабыл даже! Ну и что ты можешь?
- Честно говоря, не много, - окинул я взглядом двери, - тут
подумать надо.
- Некогда думать, - аж запрыгал от волнения гном, - она уже еле
стоит! Что сразу по быстрому могёшь?
- Дверь, на самом деле, сработана на совесть, - проговорил я,
вглядываясь уже магическим зрением, - напор воды только высокий.
Мембрану я поставить могу: хотя нет, здесь не выйдет.
- А если попробовать? - прервал ход моих мыслей гном.
- Не, не получится: если только:, - в голову пришла
замечательная идея, а самое главное простая.
- Что? - разволновался гном.
Я не ответил, а вместо того чтобы объяснять приступил к делу.
Формулы, пассы руками, резкий выдох, стены вздрогнули, из-под балок
посыпался песок  и железная дверь пошла изморозью.
Гном дотронулся пальцем до двери.
- Холодная, - констатировал он, - ты что же это, всю воду
заморозил?
- Нет, меня бы на это не хватило, - мотнул я головой, растирая
озябшие руки, - ледяная пробка метра три-четыре.
- Хе-х, - вздохнул Толин, - это плохо, что такая маленькая. Ты
когда по воде шел, не заметил, что вода не очень-то уж и холодная?
- Как-то не обратил внимания, - пожал я плечами.
- А когда дверь щупал, не заметил, что она чуть теплая?
Тут до меня дошел смысл слов гнома.
- Тфу ты, - сплюнул я с досады, при таких обстоятельствах, моя
затычка и часа не продержится. А почему вода-то теплая, река-то вроде
как подземная?
- Раньше была: и холодная и подземная: - Толин обречено
поник.
- Ладно тебе грустить, - подбодрил я гнома, - побежали, лучше
твоих искать. Может я там на что сгожусь:
- А может, лучше тебе здесь остаться, и лед свой охлаждать? -
предложил Толин.
- Я боевой маг, а не стихийный. И настолько филигранная магия
воды мне не подвластна:
- Проблема, - фыркнул гном, - эта рассосется - новую поставишь.
Я приложил руку к шершавому камню стены. При помощи магии
я отчетливо видел все трещины которыми пошел камень.
- Тебе не видно, - проговори я, - но еще одной такой <пробки>
скала не выдержит.
- Ладно, - согласился гном, - время мы выиграли - уже плюс,
может еще чем поможем.

***
Гномы работали непокладая рук, но все равно не успевали. Хотя
поток воды сочившейся сверху вроде как поутих, гномы не успевали.
- Здесь долби, здесь! Пирит тебя сожри!
Твалин, разгребая воду, добрался до стремянки, на которой
стоял другой гном помоложе с силой размахивающий киркой.
Бригадир отобрал кирку и двумя точными ударами наметил
место.
- Сюда бей, - сверкнул он глазами, - сюда, понял?
Молодой гном кивнул и что есть силы замолотил киркой. Уже
после третьего-четвертого удара от скалы отвалился солидный кусок и с
плеском упал в воду.
- Вот! Понял? Чувствуй камень, чувствуй! Ты же не хуманс какой,
или орк ты - гном! ТЫ ЧТО  Ж ДЕЛАЕШЬ?!! - вырвалось у Твалина,
когда он посмотрел на гнома-подрывника, - куды пихаешь, куды
пихаешь?!!
- А что, - попытался оправдаться гном, - куда сказал, туда и
пихаю.
- Я те знашь что и куда ща запихну!? Подрывник: хренов, -
Твалин аж сплюнул от негодования, - я ж те крестом пометил куда: на
трещины смотри, на трещины! Не бригада у меня, а стадо ослов,
горных! Что ж теперь делать с твоим художеством? А, хотя, и так
сойдет: - наконец смилостивился он, - только, Гвардас, а ну-ка
подолбай тут.
Гном с киркой перетащил стремянку и принялся бить в
указанном Твалином направлении.
- Все, - заорал Твалин, - отходим, за угол, все живо за угол!
Гномы похватали скарб и разбрызгивая воду побежали за угол.
Твалин поджег шнур от взрывчатки и присоединился к ним. Только он
успел свернуть за угол и распластаться по стене, как подземелье огласил
хлопок, сквозь дым и пыль слышался грохот и хлюпанье камней о воду.
- Ну что стоите, разгребайте завал!
Гномы пустились выполнять приказание. Аккуратно и дружно
оттаскивая обломки и укладывая их вдоль стен.
- Фрегар, - обратился Твалин к рослому гному, - сверься с
планом что ли, скока еще осталось та?
Фрегар достал из-за пазухи плотный пергаментный сверток и,
приложив его к стене, развернул.
- Так:, - проговорил он ведя пальцем по чертежу, - так:
прошли мы: так, Твалин, шагов двадцать осталось.
- Прекрасно, - просветлел лицом бригадир, - в таком темпе еще
солнце не озарит вершину Стеклянной , как мы закончим.
- Не все так просто: - вздохнул Фрегар.
- Чо еще?
- Если верить плану, впереди залегает пласт сталь-камня,
продолжительностью шага два.
- Поглоти меня бездна! А минуть его никак?
- Не знаю, - призадумался гном, - можно попробовать, но он
достаточно далеко в обе стороны тянется, вопрос, сколько на это
времени уйдет:
Твалин осунулся.
- Черт возьми: ладно, - наконец принял он решение, - копаем до
сталь-камня, а потом и думать будем. Сколько до него?
Фрегар еще раз сверился с планом, прикрыл газа, что-то
рассчитывая и ответил:
- Он в самом конце, после него буквально локтя два скальных
пород, и льдистое.
- Хоть это радует, - вздохнул Твалин, - ладно, за работу!
На что он надеялся, Толин не знал. Ведь если впереди
действительно сталь-камень, они обречены. Фрегару Твалин доверял как
самому себе,  вероятность что он ошибся была ничтожно мала.
- Работайте, друзья, работайте, за тяжелой работой не остается
места мыслям, - прошептал в бороду Твалин, так, что никто не услышал.
А вода прибавлялась, хотя и подозрительно медленно, за
последние полчаса уровень поднялся лишь на два пальца. Твалин
посмотрел в чернеющий провал уже пройденного ими коридора, хотя
нет не такой уж и чернеющий. Гном протер глаза, неужто рассудок
помутился? В глубине вырубленной норы раскачивался странный
зеленоватый свет.
- Фрегар, - окликнул он молодого гнома, - пригляди тут, я скоро.
Тот, не задавая ненужных вопросов, кивнул и тут же закричал на
манер Твалина:
- Что ж ты делаешь, дубина:
Но Твалин этого уже не слышал. Его мысли занял сумрачный
зеленоватый свет, колыхавшийся где-то в глубине  пещеры. Стараясь
шумно не загребать ногами он пошел на него.
Шагов через десять стало ясно - свет Твалину не почудился, свет
был. Твалин остановился и прижался к стене. И как только стих звук его
собственных шагов, он услышал чужие, и доносились они со стороны
сумеречного света.
Твалина прошиб холодный пот. Вот именно так и приходил за
душами предков ужас маревых провалов. Легенды гласили что
предвестником беды были именно странный, мертвенно-тусклый свет и
шаги. А потом: а что было потом, никто не знал. Просто некому было
поведать это, никто не возвращался, даже Нигой - старший их
прославленных братьев, который и одолел <Страх маревых провалов>. 
И вот теперь, когда в подземном мире творятся странные и страшные
вещи древняя легенда вернулась.
Твалин еще сильнее вжался в стену, в голове, взбесившимися
лошадьми обгоняя друг дружку, путаясь проносились мысли. Вот уже
скоро, из-за поворота выйдет, выползет, выскочит, или что еще там
сделает древняя, старая, но отнюдь не забытая легенда. И что он, всего
на всего бригадир команды проходчиков, сможет этому
противопоставить? Он ведь не бесстрашный Нигой, и хорошо что
штаны еще не намочил, вернее штаны-то как раз давно мокрые, но
совсем по другой причине.
Тут Твалина взяла обида за себя, как же это он Твалин, посрамит
своей трусостью весь гномий род. Он выхватил длинный
обоюдоострый кинжал и скалясь в бороду встал, посередине туннеля.
<Это конечно не Аннигрон>, - думал он крепче сжимая 
вспотевшей ладонью рукоять кинжала, - <а я не Нигой, но если ЭТО
хочет пройти, придется пройти через мой труп>.
Когда-то давно, по молодости, Твалин ходил с хирдом против
орочьих недобитков, так вот и сейчас он вдруг почувствовал рядом
плечи товарищей, за спиной их спокойные, вселявшие уверенность
взгляды, вспомнил шуршание идеально подогнанных доспехов,
стальную стену щитов и тяжесть в руке отнюдь не кинжала, а длинного
копья, легко прошибавшего доброго коня в полном доспехе. 
Лицо Твалина расплылось в недоброй ухмылке:
<Ну, кто на нас? Кто пойдет на непобедимый хирд? На стального
ежа которого не возьмешь ни копьями, ни стрелами, ни арбалетными
болтами, а уж попытаться подойти на расстояние мечного али
кулачного боя - чистой воды самоубийство. Ну, давай выходи, мое
копье попробует вкус твоей крови, если она у тебя есть>.
Ярость ожидания схватки залила красным глаза. Из всех мыслей
остались лишь: убить, порвать, растоптать, вогнать в прорехи между
частями доспехов идеально ровное копье - вогнать и тут же вытащить
для следующего удара.
А свет в тоннеле нарастал, но для Твалина он уже не существовал,
как не существовала и пещера. Твалин стоял в узком проходе между
скал со своим хирдом и прислушивался. За поворотом слышалась
грязная орочья брань, все ближе и ближе, все громче и громче. И вот
наконец появляются  первые орки. Пестрые и разношерстные, в
проржавевших и блистающих доспехах, с украшениями из перьев и без
них.
- Р-р-р-аз! Два! Три! - прозвучала команда, и хирд стальным,
бронированным ежом двинулся на орков.
Орки заорали и как сумасшедшие, размахивая черными
ятаганами, бросились на копья, чтобы тут же захлебнуться в
собственной крови.
Но Твалина это не занимало, из всей оравы орков он вычленил
одного. Этот шел спокойно, как на прогулке а не в жарком бою, и
смотрел он прямо на него, на Твалина. Он приближался, все копья его
миновали как заговоренного, создавалось впечатление, что его никто
кроме Твалина и не видит. Ну ничего, думал он, это дело поправимое.
Копье чуть отошло назад, подпуская орка поближе и словно гигантское
жало устремилось в ему в грудь. Оно, почти достигло цели, когда что-
то с силой ударило гнома. Он выдохнул, охнул, и пролетев три шага
плюхнулся в воду.
- Твалин, ты что, своих не узнаешь, - как в бреду услышал гном
до боли знакомый голос.
<Тфу ты, помутнение какое-то>, - протер он глаза.
Перед ним стоял ни кто иной, как сам Толин, глава серой
общины, а рядом с ним, скрестив руки на груди, стоял хмурый молодой
человек с длинными темно-каштановыми волосами, разбросанными по
плечам. Именно над ним горел зеленым странный аморфный шар две
пяди в обхвате.
Он протянул Твалину его собственный боевой кинжал.
- Что здесь происходит, - принимая оружие, пролепетал он.
- Это мы тебя хотели спросить, - сверкая глазами рявкнул Толин,
- мы вам на помощь торопимся. Я вот, даже мага привел, а что вместо
благодарности? Ты на нас с ножиком бросаешься?
На Твалина жалко было смотреть, он весь как-то осунулся и
борода нервно подергивалась.
- Ну так и что? - заглянув в глаза потупившемуся гному, спросил
Толин.
- Я:, - замялся Твалин, - я даже и не знаю: вокруг орки были и
хирд:
У Толина отпала челюсть, на такое он даже не знал что ответить.
- Толин, время, - вдруг проговорил молодой человек.
- Да, да, ты прав, - часто закивал Толин, - с твоими орками потом
разберемся, а сейчас расскажи как работа движется?
- Все плохо, хотя вода и остановилась, вроде: и копать нам
осталось всего ничего: проблема в том, что  на пути нового русла,
залегает пласт сталь-камня.
Толин посерел.
- А ты не ошибся?
- Это Фрегар сказал.
Для Толина его слов хватило, похоже сыну он верил.
- Ну ничего, надо до сталь-камня копать, а потом что-нибудь
придумаем, вот и Эйрот поможет, он же маг как никак:
Дальше по коридору прогремел очередной взрыв. Бригада не
смотря на отсутствие Твалина продолжала работу в прежнем темпе.
- Твалин, у тебя кирка найдется? Я думаю лишняя пара рук не
помешает.
Твалин кивнул.

***

Я шел за двумя гномами, разминая пальцы. Сегодня все
перевернулось с ног на голову, даже самые простые заклятия
получались как-то не так. Огонек почему-то из желтовато-белого
получился светло-зеленым, а магия которой пришлось легонько
стукнуть горе-гнома неприятным покалыванием отдалась в руки, хотя
проще ее и быть-то ничего не может - банальный воздушный кулак,
даже самый захудалый шарлатан смог бы ее использовать.
Я словно только что научившийся чувствовать магические токи
адепт, что есть силы прислушивался к себе и окружавшим меня скалам.
Вроде все было как обычно, но все-таки что-то не так.  Что-то давило и
угнетало, как пристальный взгляд в спину готового спустить курок
арбалетчика. Что-то назревало. Что-то, но что?
Гномы встретили появление Толина дружным удивлением. Ко
мне же отнеслись сначала с опаской, но потом, когда Толин рассказал,
что я маг, и что вода так долго не прибавляется благодаря моим
стараниям, в глазах каждого блеснула давно утраченная надежда.
Подгорные жители тут же возобновили работу, и взялись за нее в
удвоенном темпе: надежда прибавляла сил.  Пока они работали я мог
лишь созерцать; кирку мне не дали. Не потому, что не было лишней, и
не потому, что с избытком хватало рабочих рук, отнюдь;  просто гномы
хорошо понимали, что от моей помощи будет больше убытка чем
пользы. Под стук кирок, под гулкие хлопки гномей гремучей смеси, под
крики Твалина казалось уснуть было нереально, но как не странно я
задремал.
- Эйрот, - услышал я голос.
Я открыл глаза. Вокруг, на сколько хватало взгляда раскинулось
безбрежное море, на первый взгляд море. Но в море, даже в самый
спокойный штиль есть жизнь и движение, здесь же не было ничего,
лишь нефтяная темень и зеркальная гладь. Я же сам стоял на небольшом
островке, представлявший собой хаотическое нагромождение скальных
обломков, гальки, вулканического шлака и черного как смоль
крупнозернистого песка.
- Эйрот, ты слышишь меня? - снова прозвучал голос.
- Да, - удивленно оглядываясь ответил я, - но я не вижу, кто ты?
- Тебе так важно видеть с кем ты говоришь? - говоривший явно
удивился.
- Я думаю, что так было бы лучше, - почему-то повышая голос
ответил я оглядываясь.
- Ладно, - после некоторой паузы согласился голос, - если тебе от
этого легче:
 Сзади скрипнула галька. Обернувшись, я увидел человека,
ростом  чуть выше среднего, с длинными  волосами и в темной тоге с
опущенным капюшоном. Когда человек подошел ближе я обомлел - ко
мне приближался я сам.
- Удивлен? - поинтересовался мой двойник.
- Зачем, - я не мог оторвать взгляда двойника, - зачем ты принял
мой облик?
- Зачем, - второй Эйрот рассмеялся, а потом повторил уже тише,
- зачем:
Я ждал ответа, почему-то я знал, что любые слова сейчас
неуместны.
- Эйрот, а ты сам-то не понял? - подняв на меня мои же глаза
спросил двойник.
Я качнул головой.
- Я - это ты, Эйрот, - проговорил второй Эйрот, - в нынешнем
воплощении, конечно.
Я онемел. Только теперь я заметил, что мы очень разные, мой
двойник представлял собой само спокойствие, холод, рассудительность
и безжалостность. Когда я посмотрел в его глаза, то не увидел того, что
делает человека - человеком, я не увидел души.
- Ты - темный мессия, - широко раскрыв глаза, прошептал я.
- Темный, но отнюдь не мессия, - покачал головой двойник,
присаживаясь на камень, - не мессия в том смысле, который ты
вкладываешь в эти слова.
Я отступил на шаг, одновременно пытаясь сплести какое-нибудь
боевое заклятие, безрезультатно - магии не было.
- Не пытайся, здесь твои знания не помогут, здесь иные
магические законы, - проговорил темный Эйрот, - сядь, потолкуем.
Почему-то я не стал сопротивляться, и опустился на булыжник
напротив него.
- Что тебе надо? Моя душа? Душа светлого? - спросил я.
Темный Эйрот зашелся смехом, так похожим на мой, но более
холодным.
- Ты меня рассмешил, - смахнув слезу сказал он, - кто тебе
наговорил такие глупости? Хотя я предполагаю кто:  ваши дюже светлые
учителя, погрязшие в распутстве, лжи  и пьянстве. Архимаг забывший
главный закон мироздания и столкнувший ваш мир в пропасть небытия
и безвременья. Ладно бы только ваш, но и бесконечное число миров не
зримых взору, но скованных с вашим миром одной цепью. Ваш свет -
приведший  многие миры к смерти. 
- Что ты такое говоришь, - закричал я, - мир меняется благодаря
твоему приходу, приходу темного мессии, приходу зла. Это уже давно
предсказано во многих легендах, описано во многих книгах, и ты еще
говоришь что в вершащимся зле виновато добро?  
- Я не зло, - темный аж вскочил с места, - а свет не добро!
От таких кощунственных слов я потерял дар речи.
- Глупый мир, глупые люди, - темный заходил взад-вперед от
волнения, - глупые идеи! Ладно бы только глупые идеи,
разрушительные, даже не апокалиптические, а именно разрушительные
идеи, потому что апокалипсис - есть ни что иное как откровение, а
отнюдь не конец! Надо же чего выдумали, свет - добро, а тьма - зло!
Нет, это просто гениально! Тогда уж может ты скажешь что ночь -
время зла, а день - время добра?
Темный посмотрел на меня, я кивнул. У темного опустились
руки:
- Все еще безнадежней, чем я думал: если даже тот
единственный, кто смог бы помочь множеству миров скован глупыми
догмами, и идиотскими постулатами: хотя ладно, поживем - увидим.
Темный опять сел на камень и вперился в меня тяжелым взором.
- Ну и что, я теперь темный? - саркастически поинтересовался я.
Двойник мотнул головой:
- К сожалению нет, к большему моему сожалению нет. Был бы ты
темным - проблемы бы не было. Не спрашивай меня почему, все равно
до конца объяснить я тебе  не в состоянии, и так наговорил достаточно.
Придет время и ты сам все поймешь, проведешь собственные параллели
и тогда быть может: Все, - вдруг забеспокоился Темный, - пора тебе в
себя прийти в том мире, а то ты уже не то что мир, себя-то спасти не
сумеешь.
Сразу же после его слов мир сна потускнел и в уши ворвался
крик Твалина:
- Мать твою - перемать через левое ухо! Быстрее! Быстрее! Что не
видите вода сильнее пошла! Похоже, Толин, вашу пробку водица таки
обошла! А-а-а-остолопы, бараны, сайгаки! Копайте! Копайте! Вот так:
Вот так: Вот так: - каждое <вот так> Твалин сопроводил смачным
ударом киркой.
- Да разбудите же наконец кто-нибудь этого мага, - закричал кто-
то из гномов.
- Он не спит, - это уже был голос Толина, - вон глаза  открыл.
Фрегар, объясни Эйроту порядок вещей.
Ко мне подбежал молодой гном и, тыча пальцем-колбаской в
какой-то план заговорил:
- Вот, господин маг, мы сейчас здесь:
Я пригляделся, действительно вот он - третий восточный, вот -
тритий юго-восточный, где я пробку ставил, а вот оно льдистое:
- : вот Льдистое озеро, - продолжал гном, - копать до него
всего ничего, и все бы проблемы решились, но вот, посмотрите, эта
черная полоса - пласт сталь-камня.
- А что это за сталь камень? - после сна я с трудом возвращался к
действительности.
- Сталь-камень - это опора земная, многие называют его еще
ребра там: кости земные: но не в том суть, а в том, что крепкий он
больно ни киркой его не возьмешь, ни гром-смесью. Вот в чем беда, и
без вашей помощи, Эйрот-маг, нам никак не обойтись:
Как раз в этот момент кирки застучали как-то неестественно -
сталью о сталь.
- Эрот, - обратился ко мне Толин.
Я обернулся. Толин лишь кивнул на черную гладкую стену, где-
то я уже видел такой черный камень, вернее сталь-камень: сталь -
камень: очень интересно!
- Ребята запруду делайте, не знаю как, но чтобы ни одна капля
воды не попала во время моей ворожбы на камень.
Гномы все это время смотревшие на меня с надеждой, просияли
- раз маг говорит, значит у него план есть, а если у него план есть, то
поживем еще! И работа закипела.
Вода прибывала, но гномы сооружали запруду быстро и со
знанием дела, так что не успел я и заскучать, как передо мной выросла
стена высотой мне по грудь, вода же плескалась в районе пояса. Гномы
один за другим перелезли запруду и принялись кто чем вычерпывать
воду. Вскоре ведра, черпаки, корыта и другие вместилища заскребли о
дно.
- За угол, - закричал я, чувствуя что времени осталось совсем
ничего, - все прячьтесь за угол!
Гномы перелезали через плотину и хватая кто кирку, кто ведра,
кто заступ бежали в укрытие.
Я перелез через плотину  спрыгнул на сырой камень с
противоположной стороны. Что ж, гномы постарались, воды на полу
осталось лужицы две-три.
Я закрыл глаза. Магия, магия такая простая, доступная и в то же
время непонятная и сложная, как бы парадоксально это не звучало,
раскрыла для меня свои объятья. Формулы, составляющие, жесты,
рисунки, вложенные трудолюбивыми учителями, вызубренные на
лекциях и долгими ночами, заклятия доведенные практикой и все той же
магией до автоматизма. Стихия - огонь; точки соприкосновения с
магическим - 45.987, 78.009, 56.987, 54.912; количество - одно;
продолжительность - кратковременный выброс; радиус - шесть шагов.
Магическое послушно потекло в реальное через точки
соприкосновения, лицо резко обдало жаром - шит чуть запоздал, но это
не страшно, такое бывает. Я открыл глаза, во все стороны с гулом,
испаряя остатки влаги, шел огонь. Через шесть шагов языки пламени
ослабли и потухли.
Каменный пол совершенно просох, и платина, выстроенная
гномами, заслуживала всяческих похвал: ни одной капельки не
просочилось. Теперь можно приняться  за сталь-камень, посмотрим
какой ты прочный:
Снова закрыв глаза я отчленил мысленным взором кусок пласта
размером в ширину прохода, и стал постепенно нагревать. Не зная
природы камня это получалось достаточно сложно, но знания и опыт
давали себя знать и с каждой секундой это получалось все легче.
Дождавшись, когда камень сначала покраснел,  потом заалел и
попытался резко охладить:
Не получилось: Вернее получилось, но слишком медленно, та
же проблема незнания природы вещества, но с каждым разом должно
получаться все лучше и лучше. Так и вышло, на четвертый раз сталь-
камень уже не относился к моей экзекуции с таким безразличием: при
перепаде температур гудел и трясся, но все еще мужественно
сопротивлялся. С каждым разом мне удавались все более резкие
переходы, но этого не хватало, нужен очень резкий переход от
вулканического жара до леденящего холода.
- Эйрот, - раздался из-за поворота крик Толина, - времени у тебя
очень маго, скоро вода захлестнет запруду!
Я не ответил а лишь еще больше сконцентрировался. И вот у
меня наконец получилось: переход удался на славу, камень затрясся и
загудел. Теперь я увеличивал частоту. Раз::: Раз:: Раз: Раз..
Раз. Раз, теперь волнами, волнами: вихри холода и жара закружились -
закружились и сталь-камень не выдержал. Оглушительный взрыв сотряс
своды пещеры. Осколки, острые как бритвы прыснули в разные
стороны. На этот раз шит тоже на миг запоздал, резкая боль обожгла
правую щеку. Почти сразу осколки зашлепали по щиту, потом своды
пещеры задрожали, и я понял, что сейчас вся работа осыплется прахом
вместе со сводами проделанного мной прохода. Я заливаясь потом,
превозмогая сокрушительную головную боль, держал на себе казалось
сами горы.
- Толин! - срывая голос заорал я.
Что делали гномы я не видел; силы уходили водой в песок. Еще
чуть-чуть, еще немного, но силы оставляли меня. Я открыл глаза, предо
мной прыгал Толин и что-то мне кричал, но я его не слышал. Держать,
держать сколько можно, а на сколько сил-то хватит? А что этот гном все
кричит, лучше бы помог, он же тоже маг. Но тут Толин сделал вещь уж
поистине неожиданную: своим кулаком размером с хороший булыжник,
и таким же твердым он двинул меня в челюсть. Какая уж тут магия:
все заклятия рассыпались в труху а я сам пролетев довольно приличное
расстояние врезался спиной в запруду.
  - Человече, дурной хуманс, - сквозь звезды в глазах я услышал
голос Толина, - нас спас, а себя погубить решил! Я те умру, я те так
умру! Самоубивец дурной, еще раз так сделаешь, я тя сам порешу! Мы ж
за пять минут своды скрепили, а этот все держит! Чо держит-то
спрашивается? Понравилось? Умирает, но держит! Одно слово -
ХУМАНС!
Разлепив веки я кое как поднялся. Вокруг стояли озадаченные и
обеспокоенные гномы. Один только Толин прыгал около меня и плюясь
придумывал все новые еще более изощренные ругательства. Не долго
думая я со всей силы двинул гнома в живот. Стальные плиты! Вот что
представлял из себя его живот, но все же я  застал его врасплох и гном,
выпучив глаза сложился вдвое. Остальные гномы тоже сложились, но
не от того, что у них перехватило дыхание, а от смеха.
Оглашая дружным смехом своды только что проделанного мной
прохода, они выволокли меня и ругавшегося вперемешку с кашлем и
смехом Толина на берег Льдистого озера.
Спустя некоторое время, когда мы отошли довольно-таки далеко,
из новоявленного русла с грохотом вырвалась первая порция вод
Черностуйки. 

***

- Ай, черт! - выругался я, когда гномиха Фекла, изрядна
подобревшая к моей персоне жена Толина, провела по порванной щеке
тряпочкой смоченной в какой-то мази.
- Ох, ну и угораздило же тебя, милок, - причитала она, - это ж
надо так лицо разукрасить! Где-то тут иголка была: Марита, иголку
прокалила?
- Калю!
В комнату вбежала дочка Толина с чашкой в руках. Она передала
ее матери, из чашки нещадно разило крепчайшей гномьей настойкой.
- Теперь не дергайся, терпи, рану зашивать буду.
Я вздохнул, про себя проклиная всех богов и магию, которая,
почему-то наотрез отказывалась затягивать рану.
- На, хлебни, чтоб не так больно было, - оторвавшись от сборов,
протянул мне бутылку Толин, и тут же куда-то скрылся.
- У, изверг, - зыркнула вслед мужу Фекла, - мало того, что
мальчик так поранился, а этот лиходей еще и чуть все зубы ему не
выбил! А ты хлебни, хлебни, может и впрямь получше станет.
Я хлебнул, стараясь, чтоб дьявольское зелье не попало на
больную щеку. А гномиха тем временем отошла к ведру, куда бросала
использованные при моей экзекуции тряпочки  и крикнула:
- Толин сын Крошта, оторвался бы от своей беготни и на руки
мне полил!
- Да не могу я, - отозвался он из другой комнаты, - скоро
церемония, а я не готов совсем, Мариту попроси.
Гномиха топнула ногой:
- Толин сын Крошта, наша дочь, в отличии от своего отца делом
занята - иголку калит, иди сюда,  это дело не такое уж и долгое, ничего
с твоей церемонией не случиться, без тебя все равно не начнут.
Из-за двери раздался вздох, вслед за вздохом появился Толин в
одном нижнем белье.
- Ну, откуда лить-то?
- Вон, чашка на столе стоит, из нее и лей, только не все сразу, по
чуть-чуть.
В комнату вошел Сирон, и взглянув на меня расплылся в улыбке:
- Ты бы себя видел:
Я попытался не напрягая мышцы лица злобно на него
посмотреть, вроде получилось:
- Ладно, ладно, не смотри ты на меня так, - не переставая
улыбаться махнул рукой Сирон, - замечательно выглядишь, был бы ты в
Серколине, все девушки у твоих ног бы валялись.
Я зарычал.
- Все ухожу, ухожу: Эй, Гарф, может пока в картишки
перекинемся? - крикнул он направляясь в их с Мириамом на двоих
комнату.
В обеденную, где мы собственно и находились, вбежала Марита с
подносом, на котором стояла глубокая тарелка с той же гномьей
настойкой, в которой плавали иголка похожая на рыболовный крючок и
моток тонкой белой нити.
Все, смерть моя пришла. Сейчас, этим садистским инструментом
меня зашивать будут. В глазах уже мутилось от пойла Толина, звуки
мягко притупились, но все равно я сделал еще один последний глоток
этой крепкой отравы.
Гномиха вдела нитку в иголку, и со страдальческим лицом
святого отца - экзекутора, направилась в мою сторону.
Удивительно! Ни меча, ни магии, ни арбалетных болтов, ни
стрел, ничего не боюсь, наверное, потому, что я знаю как со всем этим
бороться, а как бороться с Феклой, которая тебе вроде как добра
желает? Ну не знаю: а вид надвигающейся гномихи с иголкой в руках,
мою душу резво загнал в пятки.
О боже, как же больно! Взгляд помутился, и я, кажется, потерял
сознание:
Очнулся я от резкого до слез в глазах запаха. И первое что я
увидел - склонившуюся надо мной Феклу с какой-то склянкой в руке.
- Вот и все, - улыбнулась она, - рана скоро заживет, но вот шрам
останется.
Я осторожно пощупал заклеенную чем-то мягким щеку и встал,
борясь с головокружением.
Толин, уже успевший одеться, тихо говорил с каким-то гномом.
Пока я стоял вцепившись рукой в столешницу они договорили, гном
вышел, а Толин подошел ко мне.
- Как себя чувствуешь? - поинтересовался он, вглядываясь в
меня.
Я мотнул головой и ответил:
- Вроде нормально, только голова кружится:
Толин крякнул.
- Знаешь, тебе надо со мной:
- Куда? - не понял я.
Толин замялся.
- Я, конечно, понимаю, что ты устал: но понимаешь:
созерцатель попросил чтобы ты присутствовал на церемонии.
Я широко открытыми глазами уставился на Толина, всякое
видано конечно, нас с Сироном и так пустили во многие места, куда ни
ступала нога человека, но чтобы меня - мага, позвали на самую
сокровенную церемонию. Тем более магическую церемонию.
- Ну так как? - Толин смотрел на меня, ожидая ответа.
- Никуда не денешься, Эйр, раз созерцатель приказал: - вставил
свое веское слово высунувшийся из дверного проема Сирон.
- Созерцатель никогда не приказывает, он только просит, ведь
боги: - гневно начал было Толин, но Сирон закатил глаза, хлопнул
себя по лбу стопкой игральных карт и скрылся.
Толин развел руками.
Из другой комнаты слышался голос Сирона. Мой друг изливал
свое отношение по поводу гномов и Толине с созерцателем
включительно. Но тут его голос заглушило радостное тявканье, и вслед
за ним раздался веселый крик Сирона:
- Эйр, ты представь! Эта хвостатая морда мышь поймала!
Из кухни выскочила Марита и молнией пронеслась в комнату к
Сирону. Сразу же раздался радостный визг девчушки. Потом она
выскочила обратно  ,подлетела к отцу и, аж подпрыгивая от волнения,
затараторила:
- Ой, папочка, она такая миленькая, маленькая, можно я ее себе
оставлю?
- Кого? - озадачено захлопал глазами Толин.
- Мышку, - взвизгнула Марита, - лапочка такая, с хвостиком!
- Да откуда здесь мыши?
Гном, похоже не понимал. Он трудно перестраивался с важных
дел на какие-то пустяки пришедшие в беспокойную голову дочурки.
- Шадамка мышку поймал! - объясняла Марита отцу с таким
видом, как будто укоряла отца: <Как же это, папочка, ты не знаешь
самого главного происшествия за сегодня>!
- Так он наверное ее съел: - еще раз хлопнул глазами глава
серого совета.
Дочурка обижено поджала губы:
- Папа, как ты можешь такое говорить, Шадамушка - хороший,
добренький, он никого не ест он ее даже не помял! Ну можно, папка?
Пожалуйста!
- Ладно, - махнул рукой Толин, - раз не помял:
Радостная Марита унеслась забирать живность, а мне слова
девочки напомнили, какой же <добрый> был Шадам с теми
инквизиторами... 
- Ну так что? - оборвал мои мысли Толин.
Я кивнул и пошел одеваться, если так можно назвать натягивание
сапог и куртки с обрезанными рукавами, остальное уже на мне. Амулеты
и прочие магические артефакты я разумно оставил в ящике стола,
поставив слабенькое заклятие отвода глаз. Я, конечно, гномам доверял,
но взгляды среднего сына Толина, который был всего на год старше
Мариты, внушали опасения. Видимо Фрегар в красках рассказал ему о
моих похождениях в шахтах, и мальчишка горячо заинтересовался моей
персоной, а что могли сделать красивое кольцо и обруч в его руках не
известно, ведь в пареньке, как и в его отце тоже проглядывал талант
подземного мага. 
- Я готов, - сообщил я Толину, поправляя пряжку ремня.
- Ну что же, пойдем тогда, раз готов.
Мы вышли из дома.
Переходы, подъемы по лестницам, автоматическим и ручным
подъемникам, сводчатые потолки огромных залов, узкие словно
мышиные норы коридоры, скрипучая вагонетка, невесть какими силами
приводимая в движение - вот наш путь до <торжественного зала>
серого братства. Я не представлял, как гномы не путались во всем что
сами же  понастроили.
- Стой тут, - бросил через плечо Толин, когда мы  очередной раз
поднявшись на лифте, подошли к обычной дубовой двери стиснутой
оковами стали, для большей прочности.
Сам же он скрылся за дверью и не успел я соскучиться, как
вышел снова и махнул мне рукой, мол заходи.
За дверью оказался довольно-таки широкий проход и  комната с
удивленным охранником, судорожно вцепившимся в позолоченный
жезл. Я прикрыл глаза, ощупывая познающим лучом магический
предмет: Побрякушка. Всего лишь позолоченная и красивая
побрякушка. Магией, которую она носила во чреве, можно было
оглушить разве что нерадивого монашка, выучившего лишь азы
целительства предметной магией.
- Сюда, - Толин указал на маленькую, неприметную дверцу,
втиснувшуюся между лестницей куда-то наверх, и стеной.
- Толин, я чего-то не пойму, куда ты меня ведешь, - озадаченно
проговорил я втискиваясь в низкую, даже по гномьим меркам дверь, - я
то думал, <торжественный зал> - это достаточно большое,
торжественное, наконец, помещение.
- Так оно и будет, - прокряхтел Толин пролезая, вслед за мной, -
просто, с этой Феклой: в общем подзадержались мы, а идти с
парадного входа - много времени угробить. Когда его создавали-то,
небось не рассчитывали на спешку со стороны главы серого братства, и
поэтому больше заботились и красоте и грандиозности. Так что мы
идем с заднего прохода, так сказать, лаза или  как там  вас у людей
говорят то?
- С черного хода, - в свою очередь закряхтел я, пробираясь
между каким-то бочками, - хотя это скорее похоже именно на то, что ты
сказал.
- Толин:
- Что?
- Может мне огонек засветить? А то темновато тут:
- Да уж, темновато - мягко сказано: Твой огонек-то ничего не
подпалит? А то шут его разберет, что в этих бочках налито: Ай!
Тут что-то загремело, в след за этим послышалась ругань Толина:
- Сто наковален в задницу тому, кто это понабросал! Зажигай
свой огонь, черт со всем этим! Невозможно: просто невозможно:
пирит меня сожри со всеми потрохами!
Я засветил небольшой магический огонек, на этот раз он
получился, каким-то светло фиолетовым.
- Опять твоя магия чудит? - поинтересовался Толин выбираясь
из кучи промышленного мусора, - во, нам туда! Видишь лестницу?
- Да лучше бы и не видел, - заскрипел я зубам.
Эта лестница - называлась лестницей, наверное, только по
привычке. Витая, узкая, проржавевшая, скрипящая и готовая вот-вот
обрушиться, с частыми ступенями и вовсе без перил. Я задрал голову.
Где-то вдалеке, ну о-о-очень высоко тускло светился полумесяц выхода.
Поначалу, я пытался идти по ней с гордо поднятой головой, но
потом, когда потеряв равновесие чуть не сверзился вниз, решил не
искушать судьбу и встал на четвереньки. Зато Толин чувствовал себя
как дома, весело посвистывая он карабкался вверх с такой скоростью,
что только поспевай!
Пережив, наверное, самые страшные минуты в своей жизни, я все
таки добрался до верха, там меня уже поджидал Толин.
- Посвети-ка тут, около стены, - попросил он.
Коридор, в который мы попали был освещен, но настолько
плохо, что просьба Толина была к месту и я прибавил света к огоньку.
Гном бурча что-то под нос, ощупывал стену, затем отыскав что-то
ведомое только ему, нажал: затем еще раз нажал: и наконец со всей
силы ударил ладонью - заработали механизмы и участок стены нехотя
отъехал в сторону.
- Во, - радостно провозгласил он, - мы на месте! Теперь только
одежду в порядок привести и можно хоть на коронацию. К стати,
потуши свой огонек, я не люблю, когда кто-то ворожит в моей
заклинательной комнате.
Все погрузилось во тьму. Если в коридоре хоть что-то было
видно, то дверной проем зиял совершенной темнотой. Гном скрылся в
нем, и спустя мгновение за проемом вспыхнул свет.
- Заходи, - послышался голос Толина.
Комната оказалась небольшой, заставленной книжными полками,
шкафами и сундуками. Посредине, обычным атрибутом возвышался
алтарь - этакий мраморный ящик белого с розоватым оттенка со
сложным рисунком по бокам. Гном, тем временем, подбежал к одному
из сундуков и, вытащив щетку, принялся чистить одежду. Я осмотрел
себя. Вроде чистый, к коже штанов и куртки мало что может пристать, а
руки можно и помыть. Жаль, что я еще не такой сильный маг, чтобы не
беспокоиться о таких мелочах, с Гельмиха наверное грязь сама
отлипает, а в мороз он вполне может ходить в легких по летнему
одеждах, сам видел.
- Ну что, готов? - поинтересовался Толин.
Я кивнул.
- Тогда запри дверь, - попросил он, - вон там, видишь стена более
шершавая, справа от двери чуть ниже твоей груди? Нажми, а если не
закроется - ударь посильнее.
Я так и поступил, а Толин приложил перстень-печатку к замку на
обычной, не потайной двери вышел в длинный коридор с
многочисленными дверьми. Это чем-то напоминало гримерные в
театрах Серколина, те же комнатушки на одну персону и длинный-
длинный коридор. Подходя вслед за гномом к занавеси закрывавший
проход, я уже не мог избавиться от образа кресел, поднимающихся
амфитеатром и ярко освещенной сцены. Но вопреки ожиданиям за
шторой не оказалось кресел, а только большая пещера, очень плохо
освещенная и не носившая следов обработки. Сталактиты, сталагмиты и
небольшое озеро мутной воды, пузырившаяся какими-то газами.
Единственная площадка, носившая следы деятельности гномов,
расположилась как раз посередине этого самого озера, на островке, как
столбами огороженная сталагмитами.
- Не иди за мной, Эйрот, смотри отсюда, - прошептал гном и
направился к озеру. Когда он подошел к воде я вначале обомлел и не
поверил глазам - Толин не сбавляя шага ступил на пузырящуюся гладь и
зашагал к островку. Потом я понял, что за мутной пеленой скрывалась
каменная дорожка. Просто и эффектно! Гном встал в круг из каменных
игл и воздев руки заговорил:
- Я - Толин сын Крошта из колена Дрогоров, хранитель амулета
Гролма приветствую вас, сумрачные братья мои!
- Приветствуем тебя глава! - Раздались голоса со всех сторон.
Я даже вздрогнул от неожиданности, когда из складок тени,
рваной рясой укутавшей пещеру, вышли облаченные в серые балахоны
гномы. Они приблизились к озеру, опираясь на посохи (вот это уже
были действительно сильные артефакты, не то что жезл у охранника). 
- Я созвал вас сегодня чтобы объявить, что ухожу:
Гробовая тишина нависла над пещерой.
- Я ухожу, чтобы совладать с силой осквернившей  разум и тело
нашего брата Норгона. Я ухожу с человеком:
Тихий шепот.
- С магом-под-небом по имени Эйрот из колена Илн.
Гномы неодобрительно загомонили.
- Я ухожу с Эйротом, это он согласился помочь нашему брату,
по доброй воле, не по принуждению. Это он спас наши пещеры, дома и
шахты подле Черно струйки. Это он спас бригаду Твалина. Это он спас
меня, волей провидения оказавшегося на пути обезумевших вод. И
наконец самое главное, почему я должен последовать за ним и помочь
во всех его изысканиях - он спас моего сына Фрегара. 
Гномы затихли, похоже этот аргумент стал для них решающим.
- Фольмин сын Торвала из колена Дрогоров, подойди и прими
бразды главы серого братства.
Один из гномов откинул капюшон, обнажив капну черных,
вьющихся волос, и прошел к Толину. Тот снял с шеи амулет и произнес:
- Веди серое братство по верному пути! Пусть не оставит тебя
сила земная! Пусть не оставит тебя огонь земной! Пусть не оставит тебя
вода земная! Пусть не оставит тебя воздух земной! Пусть во веки веков
твоими усилиями, и усилиями твоих братьев, не остановится великие
меха в горниле жизни!
Фольмин припал на одно колено и склонил голову. Толин
медленно опустил ему не плечи тяжелую золотую цепь с амулетом и всю
тяжесть главенства над серым братством .
- Фольмин сын Торвала из колена Дрогоров - ныне и пока
соизволит сумрак пещерный, глава серого братства! - Провозгласил
Толин.
Затем он отвернулся и пошел в другой конец пещеры. Никто не
побежал ему вслед, никто не окрикивал, и не потому, что гномы плохо к
нему относились, или их обидела речь Толина, нет, просто таков обряд,
так и должно было быть, так мне и рассказывал Толин, сидя в
громыхающей вагонетке: Толин почти скрылся в серой дымке
клубившейся за озером, когда раздался властный окрик:
- Толин сын Крошта, вернись в серый круг! На сегодня еще не
все!
Я повернулся на голос, тоже самое сделали и все остальные. По
пещере, к озеру, ярко освещенный золотым светом, исходившим от
навершия посоха, шел сам Созерцатель.
- Вернись, Толин, - повторил Созерцатель, - а ты, Фольмин,
уступи-ка место: нет, нет, амулет не снимай! Он теперь по праву твой,
просто у Толина осталось еще одно небольшое дело.
Толин вернулся и удивленно посматривая вошел в круг камней.
- Толин, тебя ожидает трудный поход. Настолько трудный, что
его аналогом в истории гномов есть только один: И потому, я думаю
это тебе пригодиться:
По пещере раскатился вздох изумления, переросший в гул
голосов на имперском и гномьем наречии, и среди всей этой словесной
неразберихи выделялось одно слово - АННИГРОН. 

***

В руках Созерцатель держал длинный кинжал - тот самый
Аннигрон о котором ходило столько легенд, кинжал самого Нигоя.  
Толин смотрел на Созерцателя широко открытыми глазами.
- Великий Созерцатель, но разве я достоин:
- Не мне решать достоин ли ты , - произнес маг, - у Аннигрона
есть душа, и решать может только он, -Созерцатель протянул кинжал
Толину.
- Но что я должен делать? - осторожно беря кинжал в руки,
словно тот мог рассыпаться, спросил Толин.
Созерцатель улыбнулся и мягко произнес:
- Толин, Толин: это твой путь, и первый шаг ты должен сделать
сам.
Старый гном вздохнул, и постукивая посохом, пошел прочь от
островка, оставив озадаченного Толина наедине с мыслями. Гном
медленно поворачивал Аннигрон, любуясь отблесками факелов на
сверкающем лезвии. Толин все смотрел и смотрел, и вдруг какая-то
могущественная сила вышла из кинжала и обдала его душу сначала
нестерпимым жалом, а затем ледяным холодом, и вместе с этим
появилась непонятная уверенность: Толин знал что должен сделать.
- К тебе взываю, Аннигрон, - произнес он не отрывая взгляда от
кинжала, - пусть часть меня станет твоей частью:
Гном обхватил лезвие левой ладонью и с силой сжал. По клинку
побежала кровь, но Толин не чувствовал боли, как не чувствовал и
холода металла в ране, лезвие, оно казалось отнюдь не холодным, а
наоборот согревало.
- Пусть часть тебя станет моей частью, войди в душу мою, сделай
ее сталью, сам же стань продолжением души моей!
Толин разжал кулак, и с удивлением обнаружил, чистую ладонь,
ни одного пореза, ни одной ранки: Но он же сам видел кровь: она
текла по кинжалу! Лезвие сверкало первоначальной чистотой, но все же
что-то изменилось, теперь это был его Аннигрон, он сам был частью
этого клинка. Толин поднял клинок над головой и провозгласил:
- Душа - стала сталью! Сталь - душой!
По пещере разлилось тихое пение, пел Аннигрон. Тонкое ни с
чем не сравнимое пение пронизало Толина, и он стоял не
шелохнувшись, а вокруг него сгущался туман. Поначалу это походило на
призрачное облако, потом облако превратилось в силуэт гнома, а потом
Толин сумел разглядеть черты лица. Перед ним стоял Нигой.
- Толин, - загремел его голос, - придут два брата, по крови но не
по рождению: свет и тьма. Сталь откроет им дорогу, помоги найди
крылья:
Аннигрон прервал пение и туман рассеялся.